Механическое Диво

Сволота Евпатий

От всего происходящего веяло какой-то искусственностью, все было каким-то нереальным. С другой стороны, может, и мои нервишки чудили. Старший Инквизитор… Я так хотел увидеть его вблизи, почувствовать, кто он, и что он такое. Сейчас же… Когда эта возможность предоставлена, в моей голове не единой связной мысли кроме желания, чтобы этот инфернальный уродец был от меня как можно дальше.

Пройдя мимо нашей шеренги, Старший Инквизитор замер, поднял руку над головой и мягким бархатным голосом провозгласил:

– Мы – жертвы

агрессии, мы как мученики попадем в Небесные Сады, а они просто сдохнут…

Толпа солдат взорвалась одобрительным ревом, а моя голова налилась тяжестью. Перед глазами всплыла красная мигающая табличка:

«Вы ментально атакованы. Цель атаки – парализация воли, воинственный патриотизм, преданность Святой Византии и Старшему Инквизитору.

Действие атаки – 10 часов.

Внимание! Ментальный маг, который атаковал вас, имеет экстремально высокий уровень, вернуть головную боль невозможно.

Внимание! Так как вы сами ментальный маг, заклинание в вашем случае дает осечку. Цель атаки в вашем случае не достигнута.»

От оглушительно-сильной боли чуть не покачнулся. Нет! Стоять! Не выдавать себя никак! Ногти рук больно впились в ладони. Если я заметно побледнел, надеюсь, что это все можно будет списать на радость лицезрения Его Святейшества.

Старший Инквизитор некоторое время цепким взглядом разглядывал ликующую шеренгу солдат, а потом, как будто потеряв интерес к происходящему, развернулся по направлению к казармам и, сделав неуловимый знак рукой, позвал за собой начальство.

Нам всем, перед тем, как скрыться из виду в кабинетах, успели крикнуть: «Вольно!». Солдаты в радостном возбуждении поспешили на ужин – как-никак вечер уже.

Я же поспешил вернуться в госпиталь в надежде, пока Соня с близнецами еще не вернулись – наверняка и они где-то были в общей толпе, – найти пилюли или микстуру от зверской головной боли.

Солнце окончательно спряталось за горизонтом. В госпитале нашлись не только пилюли, но и холодный ужин, о готовке которого Соня позаботилась заранее.

Головная боль немного стихла только к моменту, когда ребята вернулись назад, а я уже начал кормить пациентов.

В радостном возбуждении близнецы начали с Соней шумно обсуждать новых гостей в лагере. Я, несколько раз им поддакнув для приличия, сослался на то, что хочу спать, и пошел в свой закоулок.

Кажется, мне было страшно. Этот Монстр похлеще ментальных паразитов в храмах! Он способен единым заклинанием закладывать в головы не одного человека, а целой кучи народа осмысленные фразы и предложения. И этот срок действия заклинания – 10 часов… Вашу ж ять! Целых десять часов! Заклинание правды криворукого менталиста в Мышовице действовало минут десять, а тут такое! Неужели у ментальной магии вообще нет предела прокачки? Я сам когда-нибудь смогу ТАК прокачаться? Да и стоит ли оно того?.. Во что я превращусь, если начну вертеть душами и умами?..

Усталость и тревожные мысли одолевали. Опустошенную от боли голову как-будто перемалывали во сне механические шестеренки.

Утро началось

для меня под знаком простых радостей. В реале такое бывает, когда, наконец, дают горячую воду, а ты радуешься этому, как будто выиграл в лотерею миллион. Так и сейчас вот… Как мало, оказывается, нужно для счастья? Проснуться с мыслью: «Ура! У меня больше не болит голова!»…

Не успел я осознать всю прелесть этой мысли, как до меня донеслись чужие незнакомые голоса. В госпитале было шумно. Нетипично шумно. С какого ляда?

Резким движением поднялся с кровати, оделся, вышел. У нас действительно были гости. Пятерка солдат сопровождалась Инквизитором из свиты Его Магуйшества. Солдаты аккуратно, чтобы не повредить тяжелым раненым, обыскивали госпиталь. Соня с близнецами стояли сбоку, недоумевая. Решил обратиться к инквизитору:

– Доброе утро. Вы что-то ищите? Скажите, что, и мы вам подсобим…

Крючковатый нос незнакомого мне старичка повернулся ко мне, как флюгер на ветру. Дед – ишь ты, гордый какой! – вообще мне ничего не ответил, продолжая дальше следить за действиями пятерки солдат.

Произошедшее поспешил мне объяснить Иуда:

– Томас, это приказ самого Старшего Инквизитора – обыскать весь лагерь.

Его приказы обсуждать нельзя… Сейчас в каждой казарме то же самое творится…

В голове мелькнула догадка. Точно! Обыск! Ищут либо ту самую шестеренку, либо кольцо, которое я мог видеть у Адама на шее. Хотя?.. Фиг знает, может еще что-то ищут, чего я не знаю… Они там, наверняка, всю ночь в казармах обсуждали подробности будущего расследования…

В задумчивости отошел в сторону. Мда… Это я правильно сделал, что шестеренку сныкал. Как знал, как знал… Взяв себя в руки, обратился к Соне и близнецам:

– Ну и ладно… Пускай они свою работу делают, а мы будем свою. Соня, тебе пора завтрак готовить, Матфей и Иуда – у вас работа с раненными. Я, если чего, помогу нашим гостям разобраться, что и как у нас в госпитале.

Ребята после моих слов будто очнулись от оцепенения. Соня сразу же схватила стоящий в отдалении котелок и понесла его на улицу. Матфей с Иудой также пошли встречать охотников – вот-вот они должны прийти с уловом из леса.

Я же, пользуясь тем, что у меня работы особой сейчас в госпитале нет, стал наблюдать за обыском, изобразив на лице самую услужливую мину, на которую был способен, мол, если чего – спрашивайте.

Видимо, услужливость и благость вообще не моё, потому что, кажется, из меня попер черный юмор:

– Ваш благородие, – внезапно обратился я к Инквизитору с самым простецким выражением лица, на которое был способен, – А вы большое чаво ищите или маленькое?

Меня удосужили вежливым взглядом вопросительные глаза Инквизитора. Я продолжил:

– Просто если малое, вражина же могла это самое в раненных спрятать. Так сказать, внутри…

Вот в реале я не очень люблю фильмы про тюрьму и тюремные порядки, но о некоторых обычаях и способах прятать от надзирателей вещи наслышаны даже далекие от этой тематики люди.