Механическое эго
Шрифт:
– Ну, выпейте же, – сказал Мартин. – У меня припадок радушия. Давайте дернем по рюмочке. Ведь я вижу так мало радостей. А сейчас меня будут терроризировать. Если вам нельзя снять маску, я пошлю за соломинкой. Вы ведь можете на один глоток выйти из роли? Верно?
– Я был бы рад попробовать, – задумчиво сказал робот. – С тех пор как я увидел действие ферментированного мамонтового молока, мне захотелось и самому попробовать. Людям это, конечно, просто, но и технически это тоже нетрудно, я теперь понял. Раздражение увеличивает частоту
– А оно существовало, – заметил Мартин, делая новый глоток. – То есть я хочу сказать – существует. А это что, по-вашему, – мамонт? – Он указал на настольную лампу.
Робот разинул рот.
– Это? – переспросил он в полном изумлении. – Но в таком случае… в таком случае все телефоны, динамо и лампы, которые я заметил в этой эре, приводятся в действие электричеством!
– А что же еще, по-вашему, могло бы приводить их в действие? – холодно спросил Мартин.
– Рабы, – ответил робот, внимательно осматривая лампу. Он включил свет, замигал и затем вывернул лампочку. – Напряжение, вы сказали?
– Не валяйте дурака, – посоветовал Мартин. – Вы переигрываете. Мне пора идти. Так будете вы пить или нет?
– Ну, что ж, – сказал робот, – не хочу расстраивать компании. Это должно сработать.
И он сунул палец в пустой патрон. Раздался короткий треск, брызнули искры. Робот вытащил палец.
– F (t)… – сказал он и слегка покачнулся. Затем его пальцы взметнулись к лицу и начертали улыбку, которая выражала приятное удивление.
– Fff (t)! – сказал он и продолжал сипло: – F (t) интеграл от плюс бесконечность до минус бесконечность… А, деленное на n в степени e.
Мартин в ужасе вытаращил глаза. Он не знал, нужен ли здесь терапевт или психиатр, но не сомневался, что вызвать врача необходимо, и чем скорее, тем лучше. А может быть, и полицию. Статист в костюме робота был явно сумасшедшим. Мартин застыл в нерешительности, ожидая, что его безумный гость вот-вот упадет мертвым или вцепится ему в горло.
Робот с легким позвякиванием причмокнул губами.
– Какая прелесть! – сказал он. – И даже переменный ток!
– В-в-вы не умерли? – дрожащим голосом осведомился Мартин.
– Я даже не жил, – пробормотал робот. – В том смысле, как вы это понимаете. И спасибо за рюмочку.
Мартин глядел на робота, пораженный дикой догадкой.
– Так, значит, – задохнулся он, – значит… вы – робот?!!
– Конечно, я робот, – ответил его гость. – Какое медленное мышление у вас, дороботов. Мое мышление сейчас работает со скоростью света. – Он оглядел настольную лампу с алкоголическим вожделением. – F (t)… То есть, если бы вы сейчас подсчитали каппа-волны моего радиоатомного мозга, вы поразились бы, как увеличилась частота. – Он помолчал. – F (t), – добавил он задумчиво.
Двигаясь медленно, как человек под водой, Мартин поднял бокал и глотнул виски. Затем опасливо
– F (t)… – сказал он, умолк, вздрогнул и сделал большой глоток. – Я пьян, – продолжал он с судорожным облегчением. – Вот в чем дело. Ведь я чуть было не поверил…
– Ну, сначала никто не верит, что я робот, – объявил робот. – Заметьте, я ведь появился на территории киностудии, где никому не кажусь подозрительным. Ивану Васильевичу я явлюсь в лаборатории алхимика, и он сделает вывод, что я механический человек. Что, впрочем, и верно. Далее в моем списке значится уйгур, ему я явлюсь в юрте шамана, и он решит, что я дьявол. Вопрос экологической логики – и только.
– Так, значит, вы – дьявол? – спросил Мартин, цепляясь за единственное правдоподобное объяснение.
– Да нет же, нет! Я робот! Как вы не понимаете?
– А теперь я даже не знаю, кто я такой, – сказал Мартин. – Может, я вовсе фавн, а вы – дитя человеческое! По-моему, от этого виски мне стало только хуже, и…
– Вас зовут Никлас Мартин, – терпеливо объяснил робот. – А меня ЭНИАК.
– Эньяк?
– ЭНИАК, – поправил робот, подчеркивая голосом, что все буквы заглавные. – ЭНИАК Гамма Девяносто Третий.
С этими словами он снял с металлического плеча сумку и принялся вытаскивать из нее бесконечную красную ленту, по виду шелковую, но отливавшую странным металлическим блеском. Когда примерно четверть мили ленты легло на пол, из сумки появился прозрачный хоккейный шлем. По бокам шлема блестели два красно-зеленых камня.
– Как вы видите, они ложатся прямо на темпоральные доли, – сообщил робот, указывая на камни. – Вы наденете его на голову вот так…
– Нет, не надену, – сказал Мартин, проворно отдергивая голову, – и вы мне его не наденете, друг мой. Мне не нравится эта штука. И особенно эти две красные стекляшки. Они похожи на глаза.
– Это искусственный эклогит, – успокоил его робот. – Просто у них высокая диэлектрическая постоянная. Нужно только изменить нормальные пороги нейронных контуров памяти – и все. Мышление базируется на памяти, как вам известно. Сила ваших ассоциаций – то есть эмоциональные индексы ваших воспоминаний – определяет ваши поступки и решения. А экологизер просто воздействует на электрическое напряжение вашего мозга так, что пороги изменяются.
– Только и всего? – подозрительно спросил Мартин.
– Ну-у… – уклончиво сказал робот. – Я не хотел об этом упоминать, но раз вы спрашиваете… Экологизер, кроме того, накладывает на ваш мозг типологическую матрицу. Но, поскольку эта матрица взята с прототипа вашего характера, она просто позволяет вам наиболее полно использовать свои потенциальные способности, как наследственные, так и приобретенные. Она заставит вас реагировать на вашу среду именно таким образом, какой обеспечит вам максимум шансов выжить.
– Мне он не обеспечит, – сказал Мартин твердо, – потому что на мою голову вы эту штуку не наденете.