Механизм чуда
Шрифт:
— Неправда! — неожиданно для самой себя выкрикнула Ева. — Они хорошие! Они не такие, как вы.
— Ой, смотрите, — протянула Че, — наша Мартышкина влюбилась.
— Ничего я не влюбилась! Зачем говорить, Татьяна Семеновна, когда вы этих людей не знаете?
— Что тут знать, когда они на занятие не пришли? Учитель, как актер, может не появиться на работе только в случае тяжелой болезни.
— Он и заболел, — не отступала Ева.
— Ой, сядь, — отмахнулась литераторша и уронила стопку тетрадей на парту. — Спорят они. Вы сначала вырастите, а потом спорьте.
— Почему вы считаете, что мы не выросли? — обиженно спросила Ева, осторожно садясь.
— Потому что как дети лезете, куда не надо. Вот что ты сейчас вскочила? Кого защищаешь? Взрослые люди молчат и слушают старших.
— Взрослые имеют свое мнение, — упрямилась Ева.
Волков присвистнул.
— Так заведите сначала свое мнение. Творите черт знает что! А туда же — взрослые, взрослые…
— Ты что? — прошептала Ксю. — Что случилось?
Как сказать — что случилось? Как в одно предложение впихнуть все?
Антон ждал ее у себя дома. Открыв дверь, он не ушел сразу в свою комнату, не врубил музыку. Стоял в прихожей, опираясь о стенку вытянутой рукой, смотрел. Она знала этот взгляд. Так стоять и молчать Антон мог долго. Это молчание рождало волнение, Ева терялась, а поэтому совершала много бестолковых движений.
— Классные у тебя очки! — весело произнес он. — Привет!
А потом шагнул вперед, перехватил у нее куртку. Задержал ее перед собой, ткнувшись подбородком в макушку.
— Дашь померить?
— Бери.
Он очень осторожно стянул с ее головы очки, приложил к себе, и стало как-то сразу смешно, потому что на крупном лице Антона очки терялись.
— Мать! Смотри, какой я.
Антон ушел в комнату матери, потом сразу вернулся, и они застыли друг напротив друга в прихожей.
— Пойдем, я тебе чай сделаю, — позвал Антон на кухню.
На столе красовался торт. И еще были бутерброды — колбаса, сыр, маринованные огурчики.
Ева замерла на пороге, чувствуя, как сильно хочет есть. А еще она поняла, что машина времени сработала.
— Ну, угощайся! — щедро пригласил Антон. — Я тут как раз и в магазин сходил. Левшин забегал, мы вместе и сходили. Знаешь, тоже жрать хочется…
Ева засопела, боясь, что сейчас расплачется.
Антон резко повернулся к мойке, щелкнул клавишей чайника, открывая крышку. Зашумела вода.
— Ну ладно, ладно, — бормотал он то ли чайнику, то ли воде. — Проехали. Я, правда, не думал, что все так. Я вообще, знаешь, не ожидал, что ты… Тут еще мать мне мозги полощет — не так сижу, не так говорю… Ну, я думал, ты надо мной издеваешься. Ну, разозлился, сунул эти рингтоны. Типа чтобы тебе не так весело было. А ты так… Упала… Ну я, короче, постараюсь.
— Вода, — напомнила Ева.
Чайник был полон, и вода лилась через край.
— Я же не знаю, как. Когда один там или с Сашком, все понятно, а тут… Я вообще ничего не обещаю. Но знаешь… — Он потряс чайником, заставив воду плеснуться на его бока.
— Ты его поставь, — прошептала Ева. — Есть хочется.
— Ну да, короче…
Чайник зашумел, и тут же раздался звонок в дверь.
Антон стоял, не шевелясь, уперев взгляд в окно.
— Я тут подумал, что ты… Не так… Короче… Без тебя… Ну, в общем…
— Какая здесь компания!
Александр Николаевич улыбкой разрезал пространство на части. Ева сжалась, глаза шарили по столу, не в силах на чем-нибудь остановиться. Антон глянул на нее, а потом резко повернулся.
— Уйди отсюда! — рявкнул он, в два шага пересекая маленькую кухню. — Ты к матери пришел? Вот и иди к ней! Хватит ко мне лезть!
— Что ты! Что ты! Отцу! — взметнулось испуганное кудахтанье матери.
Антон шарахнул дверью, но она не закрылась, зацепившись за висевшие на ручке пакеты.
Ева вздрогнула, когда Антон положил ладонь на плечо.
— Ничего, разберемся, — заверил он.
С щелчком выключился закипевший чайник.
Все это было вчера. А сейчас Ева слушала возмущенную отповедь литераторши, смотрела перед собой и снова видела мигающий светофор. Всегда есть выбор, и всегда можно все исправить. Даже если для этого надо отправиться в прошлое. Главное — найти свою точку отсчета. Она нашла. Себя.