Меховое дельце
Шрифт:
Можно подумать, ты сам ходил выяснять.
— Ждем Петрова, экспедитора по закупке меха. Я, правда, не уверен, что он что-нибудь знает. Сама посуди, в командировку уехал в тот же день, что и Серегин, а вернуться должен был двадцать четвертого утром. Но позвонил и командировку продлил. Так что…
— Железное алиби, правда, Киря?
— Вот именно.
Подполковник помолчал. Я тоже.
— Погоди-ка.
Жду. Не мешаю ему думать.
— Значит, ты считаешь…
— Всего лишь предполагаю.
— …что
Умница, Владимир Сергеевич.
— И поэтому, чтобы обеспечить себе алиби…
Хороший мальчик — Киря.
— Но вот что странно, Танюха: Петров должен был прилететь в то же самое время, что и его друг и начальник. Разница в каких-то десять минут. Раньше прилетел Серегин. Сечешь?
— Секу.
— А если Петров не виноват?
— Не исключено.
— С другой стороны, Серегина с Петровым спутать невозможно — совершенно разные люди. Я имею в виду, если ждали одного, а встретили…
Значит, Петров должен вернуться завтра. Пожалуй, во избежание всяческих недоразумений следует связаться с «Горностаем» — пусть встретят и доставят сотрудника в целости и сохранности, есть же у них там какая-то охрана. Кириных ребят подключать опасно: те, кто замешан в этом деле, могут… Собственно, те, кто в сем замешан, должны знать наперечет всех сотрудников фирмы. Что же делать?
— Эй, ты куда пропала?
— Киря, как зовут мадам Петрову?
— Людмила Кирилловна.
— Я подумала, может, она что-нибудь знает… Вероятно…
— Вероятно — что?
— Слушай, Володя, дай-ка мне адрес этого самого Петрова.
— Ты с ума сошла! Папку положь на место, тогда я тебе адрес скажу.
Действительно, папка-то у меня.
— Спасибо, Киря, золотой мой человечек. Пока.
— Эй-эй-эй! — завопил подполковник. — Папку верни!
— После, Киря, после. Чао!
Петровы, как выяснилось, живут недалеко от меня.
На звонок мне открыла молодая женщина. Я представилась. Она растерянно закивала.
— Да-да, я слышала. Ужасно… Проходите, пожалуйста. Алла звонила… То есть Алла Викторовна. Бедная женщина. Она жила у нас первое время, боялась одна дома. Вы, наверное, знаете — Леня с моим Олегом дружат еще со школы.
«Дружат». Она сказала: «Дружат». А Серегина уже говорит: «Мой муж был…» — в прошедшем времени. Стоит поразмышлять.
Людмила провела меня в гостиную и, извинившись, исчезла. Я присела на диван, осмотрелась. Ничего, уютно. Похоже, Петрова — хорошая хозяйка. Люблю уютные дома.
В дверь заглянули две очаровательные, совершенно одинаковые рожицы.
— Здрасть.
— Здрасть.
— Привет. Вас как зовут?
— Оля.
— Таня.
— Конфеты едите?
Глупый вопрос.
Достала из сумочки пакетик с шоколадными конфетами — купила себе утром. Кстати, как оказалось.
Девочки переглянулись.
— Спасибо.
— Спасибо.
— Мама, нас тетя конфетами…
— …угостила! Мы ей «спасибо»…
— …сказали!
На пороге возникла хозяйка. До чего же бесшумно передвигается.
— А ну-ка в детскую — кыш!
Девчонки с хохотом убежали.
— Извините, что заставила ждать, — Петрова присела на краешек кресла напротив меня. — Чем могу быть полезна? Вы говорили, что насчет Лени пришли… Чаю, может быть?
— Нет, благодарю.
Сидит она интересно — как двоечник перед учителем: ссутулилась, руки на коленях, очки на носу, волосики реденькие и хвостик дурацкий.
— Я хотела поговорить с вами об Олеге Сергеевиче.
Людмила вздрогнула. Дрожащими руками поправила очки, испуганно посмотрела на меня. Что это она такая нервная?
— С ним что-нибудь случилось?
— Нет-нет, все в порядке…
По крайней мере, я на это надеюсь.
— Мне поручили расследование дела об исчезновении господина Серегина.
— Конечно, понимаю. Это так ужасно.
Без банальностей никак нельзя обойтись.
— Скажите, пожалуйста, перед отъездом ваш муж ничего не говорил о Леониде Сергеевиче? Или, может быть, о ком-нибудь другом?
Петрова наморщила лоб, вспоминая. Потом сморщила нос. Потом отрицательно покачала головой.
— И никаких странных, на ваш взгляд, звонков?
— Вроде бы… Нет, кажется, ничего такого не было…
И задумалась. Надолго.
Я успела внимательно рассмотреть «Иисуса в пустыне» над стареньким сервантом. Заметила, кстати, что ножки у этого самого серванта кто-то старательно погрыз — все четыре и что с гипсового Купидона на тумбочке не мешало бы время от времени стирать пыль. Впрочем, на самой тумбочке пыли не было.
М-да. Страшненькая она все-таки, эта Людмила Кирилловна. Черты лица вроде бы правильные, носик аккуратненький, губки бантиком… Однако краситься совершенно не умеет. И очки ей не идут. И вместо этого жуткого хвостика при желании можно было бы что-нибудь этакое состряпать… Поэтому и страшненькая. Хотя если приглядеться — вроде как и симпатичная.
— Татьяна Александровна!
Мое имя прозвучало неожиданно громко. Я вздрогнула. Помилуй, голубушка, нельзя же так…
Но, не заметив этого, Петрова торопливо и взволнованно продолжила:
— Я вот что вспомнила. Перед самым отъездом мужа случилась странная история. Понимаете, у Танечки отстала подошва на одной туфельке. Она всегда так неаккуратно ходит, ножки такие тяжелые…
Что за привычка у людей — вдаваться в ненужные подробности! Какое мне дело до ножек близняшек Петровых.