Мельничный жернов
Шрифт:
Виктор Николаевич остался сидеть на мостках, а она убежала, будто можно так просто спастись от этого. С каждым шагом тяжкий, свинцовый ужас подступал все ближе, заставляя еще ускорить шаг, быстрее, быстрее, как в детстве — прыг-скок, на трещинки не наступать, а то схватят, поймают, и тогда конец.
Кто же знал, что так много трещинок на старом асфальте в парке? Вот одна, змея, извивается, подползает к своей жертве, чтобы затянуть ее в землю и никогда не отпустить. Света перепрыгнула коварную тварь и едва не свалилась, метнувшись от до боли знакомого черно-белого рисунка, примостившегося аккурат между следующих двух трещин,
Увы, прямой путь закрыт. Девочка свернула налево, лавируя между огромных черных расселин в асфальте. Очередная картинка — птица с руками вместо крыльев — застала ее врасплох. Бедняжка едва не свалилась в страшный черный провал по левую руку.
— Здравствуй, — подмигнула птица огненным глазом.
Огненным? Нет-нет, их рисовали углем и мелом, углем и мелом! Откуда этот алый цвет, это рубиновое сияние? Главное — не смотреть на узор вокруг птицы. Не-смотри-вниз, не-смотри-вниз, не-смотри-вниз. А трещины? Как быть с ними?
Света зажмурилась и простояла так целую вечность — минуты две? Открыла глаза и снова увидела простые, почти нестрашные трещинки в асфальте, белую меловую птицу с черным угольным глазом. Просто рисунки. Беглянка двинулась дальше. Из-за поворота доносились голоса, но к добру или к худу то было, девочка не знала, поэтому осторожно двинулась дальше.
За углом три девчушки расчертили мелом классики и прыгали. Один, два, три… вода, огонь — все! Одна прыгала, другие хором повторяли немудреную считалочку:
Шла машина темным лесом За каким-то интересом, Инти-инти-интерес Выбирай на букву «с», А на буковке звезда Отправляет поезда! Если поезд не придет, Машинист с ума сойдет…Уже со второго слова проклятая считалка начала отдаваться в ушах Светы диким грохотом, каким-то сумрачным чудовищным эхом, от которого темнело в глазах. Девочка зажала уши ладонями. Стало только хуже. Меловые линии снова полыхнули алым, языки пламени потянулись к беглянке от клетки «огонь».
— «А на буковке звезда!» — визгливо крикнула Светина одноклассница, Виола. Только голос был совсем не ее. Девочка внимательно вгляделась в хорошо знакомых ей подружек — двое из них были на год младше, ничего страшного, все в порядке, но раньше у них были самые обычные черты лица, Света готова была поклясться чем угодно. Откуда взялись эти приплюснутые челюсти, нависающие лбы, глаза, словно черные провалы, тоже с алыми отблесками на бесконечно далеком дне…
Испуганная еще больше, бедняжка попятилась, постояла за углом, тяжело дыша, надеясь, что ее никто не заметил.
— Самойлова! — позвала одноклассница. Или не она? Но голос тот же, что выпевал считалочку. — Самойлова, ты где? В прятки, что ли, играешь? Нам забыла сказать!
— Опять воображает, — ехидно сказала другая девочка.
Кажется, это все же они, а не те жуткие черти, которые ей почудились.
— И ничего я не воображаю, просто так шла, вас не трогала, — буркнула Света, стараясь говорить небрежно, но голос все же немного дрожал. Она отважилась еще раз выглянуть из-за угла и увидела трех самых обычных воспитанниц детского дома, в похожих куртках, ботинках и в совершенно одинаковых легких шапочках, которые в конце лета презентовал какой-то благодетель.
— На свида-а-ание небось идешь? — насмешливо протянула Виола. — С кем же, интересно? С Федей, что ли?
— С каким Федей? — вздрогнула Света, останавливаясь как вкопанная и с ужасом чувствуя нарастающий гул невидимого колокола в собственной голове. — Он умер. Умер!
— Психованная совсем, — покачала головой девочка помладше. — При чем тут он? Федя Беркутов. Фу, даже дразнить тебя неинтересно. Иди отсюда, ненормальная. Всю игру нам испортила.
Беглянка без лишних слов зашагала вперед, стараясь не смотреть по сторонам. Издевательства одноклассниц ее совершенно не трогали. Привыкла за пять лет. В последнее время, наоборот, оставили в покое. Те, кто догадался, в чем дело. Пусть дразнятся, не бьют — и ладно.
Света твердо решила, что не позволит всяким дурацким видениям сбить ее с толку. Главное — помнить, что все это неправда. Ее окружают самые обычные, нормальные люди, никакие не адские чудовища, как в страшных сказках. Кто насылает леденящие душу галлюцинации, понятно любому. Вот и не нужно поддаваться. Надо дойти до своей комнаты, в такое время в корпусе, скорее всего, никого нет.
Успешно миновав расставленные ловушки, девочка добралась до спасительного корпуса и уже почти у самых дверей столкнулась с Анной Сергеевной, довольно милой, хотя и немолодой воспитательницей. У них всегда были прекрасные отношения, почему-то Артемова ее жалела. Вот и теперь воспитательница озабоченно посмотрела на бледное, взволнованное лицо девочки — по крайней мере, такой себе казалась Света — и мягко спросила:
— Самойлова, что с тобой?
— Все в порядке. — Хлюпнула носом беглянка, борясь с желанием разрыдаться прямо сейчас. Вроде до этого и мысли такой не было, и вдруг сразу глаза на мокром месте.
— Обидел кто? Дразнили?
— Нет, голова разболелась, — ухватилась Света за спасительную отговорку, глядя на воспитательницу честными глазами. — И так болит, что меня даже тошнит.
«Интересно, — почти против собственной воли отметила девочка, — и как я раньше не замечала, какое у нее непропорциональное лицо. Челюсть совершенно перекошена, нос крючком. Фу, настоящая уродка. И глаза разного цвета. Один серый, другой карий… или скорее черный. И голос неприятный, скрежещущий… о нет, опять началось!»
Наплевав на то, что о ней подумает или может подумать Анна Сергеевна, Света крепко-крепко зажмурилась. И на грани слышимости услышала голос воспитательницы — мир стремительно покатился куда-то вдаль, на самое дно серого мутного колодца:
— Тебе и правда нехорошо, я вижу. Зайди-ка ты к медсестре, она таблетку даст и температуру померяет. Такая погода, что я ничему не удивлюсь…
— Конечно, — пообещала девочка, не открывая глаз, — сейчас же пойду.
И она пошла. Высокое крыльцо, ступени — спасение приближалось с каждым шагом. Вот и широкий сумрачный холл. А в коридоре, ведущем к лестнице наверх, сидел черный усатый кот и пристально, пожалуй даже насмешливо, смотрел на нее круглыми желтыми глазами. Выразительно так смотрел.