Мельник

Джип был американский. Болотно-зеленый, похожий на огромную жабу «Кадиллак Эскалада», от которого почему-то пахло кофе.

Под задним стеклом, на американский же манер, была наклейка. Словно я и не перелетала через океан, а так и осталась в Канаде… Спасибо, что хоть надпись на русском: «Божьи мельницы мелют медленно».

— Вы Оля?

Я обернулась.

Почему-то я ждала, что меня встретит тетка. Деловитая такая тетка, у которой

— А вы — с «Первого»? — спросила я.

Парень кивнул, откровенно ухмыляясь. Беспардонно разглядывая меня от кроссовок до макушки.

Я переспросила:

— Вы — с «Первого»?

Мне нужен был четкий ответ. Мне все еще не верилось, что это не затянувшийся сон.

Неужели реальностью станет то, о чем я даже не смела мечтать, просиживая жизнь заштатным лаборантом? Неужели я смогу делать то, что хочу? И не в каком-нибудь трехдолларовом инди-кино, а сразу под крылышком огромной и щедрой конторы. Самое смешное, не где-нибудь там, а на родине. Одной из, по крайней мере…

Мне все еще не верилось. Несмотря на то, что билет оплатили они, — первый класс, между прочим, первый раз в жизни летела первым классом! Несмотря на то, что на стоянке и в самом деле нашлась машина с указанным номером. А теперь вот и проводник.

— С «Первого», с «Первого», — сказал парень. — Аз, он же омега, он же Гоша, он же Егор…

Было в его глазах какое-то озорство, которого я не ожидала.

Он галантно распахнул передо мной дверцу, мягко прикрыл за мной, только после этого сам забрался в машину.

Вел джип он так же мягко, как говорил. По-кошачьи. Играя.

Мне стало легко-легко. Ощущение, что меня несет счастливый сон, стало еще сильнее, но только теперь я уже не боялась, что все это какое-то недоразумение, вдруг оборвется и развеется без следа.

— А как вас зовут? — спросила я.

Молодой человек глянул на меня, прищурившись на правый глаз.

— Зовут? Да в разных кругах по-разному. Хочется надеяться, что мы с тобой не останемся в просто официально-функциональных отношениях, но кто знает… Так что пока я для тебя, давай, Степан Корольков.

В его глазах был какой-то хитрый огонек, причин которого я понять не могла. Травка? Да нет, не пахло в машине травкой.

Хотя… Мне становилось все легче и веселее, я даже подумала: хорошо, что проснуться мне не грозит. Но интересно, что бывает, если в счастливом сне вдруг уснуть?

— Степан, а…

— Просто Степа. Можешь даже — Стиви. Я думаю, мы с тобой будем часто пересекаться по работе.

Он снова оторвался от дороги и посмотрел на меня. Опять с искрой в глазах, но в этот раз внимательнее, задержался взглядом. Что-то вылавливая в моих глазах. Какой-то ответ? Или ждет чего-то?

Я встряхнулась. Постаралась войти в деловое настроение.

— А какую из моих заявок приняли?

— Да честно говоря, обе твои сценарные заявки — так себе… Но главный сказал, что рука чувствуется. Есть в тебе талант. Искра.

Не сразу, но я все же решилась уточнить:

— Главный?

Кого он имеет в виду? Не может же быть, чтобы меня, новичка, — и сразу пред очи их эрлгерцога…

— Главный, главный, — Степа на миг вскинул глаза на козырек от солнца над головой. — Так и сказал: талант есть. Надо только огранить.

— Но… Если мои заявки не подошли… То над каким же…

Как правильно? — судорожно подумала я. Как принято говорить у ребят, которые в теме? Чтобы не показаться последней деревней… как?! Над проектом? Или…

— В каком проекте я буду участвовать?

Степа поморщился.

— Только не брякни это словечко при главном. Он его терпеть не может. Это так цинично и распонтованно звучит — проект… Дело. По-русски, ясно, уважительно к себе и другим. Дело. И не участовать, а работать. Ты будешь работать по темнику самого. От тебя нужен тактический креатив. Молодой драйв, вот что нужно. Ну да ты совсем сонная, я вижу…

— Я? — запротестовала я. — Сонная?

— Угу, как зимняя муха. Возьми сзади сумку, там термос. Выпей кофейку. Главный любит, чтобы все вокруг порхало и спорилось.

Я выпила колпачок кофе. Он оказался очень крепким и с каким-то сильным привкусом, вроде корицы, но не корица. Я вдруг поняла, что и в самом деле почти засыпаю.

— Спасибо, — сказал я.

— Да пей, пей, на даче еще сварю.

Я выпила еще колпачок, третий… Но вместо того, чтобы взбодриться, я стремительно превращалась в ту самую муху-шатунью.

Я вскинулась. Помотала головой, чтобы хоть чуть прояснилось в голове. Потерла лицо.

За окнами уже не летели однообразные полосы МКАДа. Мы съезжали. Только, как мне показалось, почему-то не в Москву, а опять в область.

— А куда мы едем?

— Главный сказал, прямо к нему. На даче…

Я подумала, что дача у их эрлгерцога, наверно, должна быть на Рублевке. Только Рублевка — это же на запад? Куда-то на запад по МКАДу, если ехать от Шереметьево?.. Но мне казалось, что все это время мы ехали по МКАДу на восток… Правильно, в Останкино. Оно же где-то там… У меня путалось в голове.

В глазах плыло, веки неудержимо склеивало. А в зеркале заднего вида надо мной прыгали смешливые глаза Степы. Кажется, он больше наблюдал за мной, чем смотрел на дорогу…

Нашатырная вонь.

Пальцы-лезвия влезли мне в нос, вонзились в мой беззащитный мозг, и кромсали, драли, рвали его из моей головы…

— Уберите! Не надо! — взмолилась я, отстраняясь.

Уже вырванная из сна — в тусклый полумрак и звон тарелок.

Когда кошмарная вонь нашатыря совсем отпустила меня, я поняла, что нахожусь в маленькой придорожной забегаловке.