Мелочи жизни (сборник)
Шрифт:
– Совершенно верно! А чего?
– Затрудняюсь сказать.
Станислав Аркадьевич освежил наши рюмки.
– Перед вами - рост потребления лука в России на душу населения за последнее столетие.
После таких откровений я немедленно опустошил свой сосуд и вцепился зубами в лимон.
– Какую картину мы наблюдаем? О чем нам настойчиво кричат эти загогулины и зигзаги?
– Потребление далеко от стабильности.
– Так. А еще что?
– продолжал требовать Станислав Аркадьевич.
Спроецировав провалы на ось «икс», я уверенно заявил:
–
Станислав Аркадьевич глянул на меня так презрительно, что я сразу осознал - экзамен провален. Его профессорский палец наставительно постучал по трепыхающейся бумажке.
– Не война сказалась на потреблении, а как раз-таки наоборот. Сначала россияне стали меньше есть лука, а уж потом произошла мировая катастрофа. Если быть предельно точным - запаздывание составило один год.
– Не может быть, - осмелился возразить я, которому со школьной скамьи внушали, что 1913-ый год оказался вполне себе сытным и благополучным.
– Факт!
– рассмеялся мне в лицо Станислав Аркадьевич.
– Неопровержимый, убийственный факт! Вот ссылки на данные «Роскомстата» и другие авторитетные источники.
– Но это же означает...
– Именно! Вы схватываете на лету. Имея такой график перед глазами, можно со стопроцентной вероятностью предсказывать катаклизмы и потрясения за год до их наступления.
Я схватил листок и принялся изучать прошлогодние данные: ничего такого, потребление смело рвалось вверх.
– Не беспокойтесь, - заверил Станислав Аркадьевич.
– Я за этим строго слежу. И при первых же поползновениях, будьте уверены, использую все свои возможности, чтобы донести информацию до широкой общественности.
В этот момент мне захотелось его расцеловать, но Станислав Аркадьевич преградил мне дорогу новым листком, выдранным из недр рукописи.
– Что вы на это скажете?
Передо мной возник опять-таки график. Его сходство с первым было столь же очевидно, как и различия - кривых теперь имелось две: красная и синяя. Они не соприкасались друг с другом, но удивительно точно воспроизводили присущие им обоим колебания.
– Ради Бога!
– взмолился я.
– Не томите!
– Это рост ВВП!
Мы встали на ноги и выпили за процветание Российского Государства.
Далее я ознакомился с графиком, отображающим демографические процессы и инфляцию. Как легко догадаться, второй являл собой зеркало по отношению к луковой зависимости россиян - он затыкал провалы пиками, и топил горы в безднах. Лук влиял практически на все: на показатели успеваемости в школах и надои молока, уровень патриотизма и православного самосознания, успехи в космической области и ситуацию с коррупцией.
Мы отошли ко сну примерно в третьем часу ночи, а в шесть утра - незадолго до прибытия - нас разбудил вежливым стуком в дверь проводник, предложив освежиться чаем.
На перроне Станислав Аркадьевич вручил мне свою визитку и по-дружески обнял.
– Звони в любое время, Егор. Не стесняйся.
На богатом образчике картона значилось нечто член-корреспондентское.
– Мы еще о многом можем с тобой поболтать.
– Непременно, - ответствовал я, малодушно помышляя о пиве.
Он уже тронулся, было, своей дорогой, но вдруг остановился и вернулся ко мне.
– И ведь это еще только начало, - поднял он вверх свой гениальный палец.
– Ты даже представить себе не можешь, сколько еще тайн сокрыто от нас плотным занавесом Природы.
Я не нашелся, что сказать, и Станислав Аркадьевич веско произнес:
– Морковь!
– Морковь?
– Да. Морковь. Подумай об этом на досуге.
Он зашагал от меня прочь, размахивая «дипломатом». Чемодан на колесиках катился чуть сзади. Через минуту его величественная фигура растворилась в толпе, а я побрел на вокзал, терзаемый размышлениями и похмельем.
Сергей Боровский
Houston, 2010
У меня с моим приятелем Андрюхой — бизнес. Мы ублажаем иностранцев, показывая им нашу сибирскую глухомань в первозданном, так сказать, виде. Сплавляем их на байдарках по рекам, водим на экстремальную охоту, скармливаем комарам, ну, и прочее в том же духе. У них в заграницах с адреналином напряжёнка, а у нас его — черпай вёдрами, пока не надоест.
Клиентов нам подыскивает тур-агентство. Сколько они дерут с бедолаг, мы не в курсе. Наша такса — сто баксов в день за человека. По слухам, больше в наших краях зарабатывает только мэр и его пятнадцатилетняя дочь.
Подогнали они как-то нам двух англичан с переводчиком. Нормальные такие британские пацаны: розовенькие, пухленькие, обвешанные всякой мудрёной утварью. Фред и Честер зовут. Глаза за линзами блестят от нетерпения. А заказали они рыбалку. Да чтобы место дикое, нетронутое человеческой деятельностью.
Ну, с этим у нас проблем нет. Километров сто вверх по Ангаре мы поднялись на катере и остановились в красивой бухточке. Дорог здесь нет. Ближайшая деревня — как раз та, откуда мы и припёрлись. Местные сюда носа не кажут — им достаточно той рыбы, что поблизости водится. Поэтому глухомань, как и было обещано.
Рыбалка здесь особенная. Берег крутой — сразу глубина метров шесть-семь. Вода прозрачная — дно видно даже ночью. А в воде — крупные окуни, дикие и голодные. Поэтому не рыбаки за ними гоняются, а с точностью до наоборот. Только и нужно, что примотать к леске блесну, а другой конец — хочешь на палец наматывай, хочешь — на катушку. Блесна до дна долететь не успевает, как за неё начинается смертельный бой. И главное, видно всё, как в аквариуме. Тазик сзади стоит для улова.