Мелочи жизни
Шрифт:
– Ну, перестаньте, бабы! – вмешался Ануар – хватит! Давайте лучше вмажем, – и стал наливать водку. Он отличался от всех сидящих за столом. В тёмном костюме и светлой рубашке с галстуком он совершенно не вписывался в этот сельский интерьер.
Света и Акмарал молча выпили залпом.
– Вот это вот совсем другое дело! – засмеялся Ануар – перестаньте! Никто не виноват в этом! Жизнь такая вот сложилась у нас, что сделаешь? Я отучился, работаю чинушей, и что? Думаете, ложкой мёд хлебаю? Вот! – он показал кукиш и обвёл всех, чтобы видели – живу от зарплаты до зарплаты.
– Говорил вам тогда, надо валить отсюда! Все же уехали! Нет, упёрлись как идиоты в этой дыре! – он налил и снова залпом опрокинул свой стакан.
– А куда валить, куда? Кто нас ждёт? И кому мы там нужны, скажи, если такой умный? – истерично стала разговаривать Света – вы чё стали такими умными сегодня? Где вы раньше были со своими мозгами, детки?! Мы тут с отцом днём и ночью… – не сумев договорить, она вновь заревела.
– Хорошо, братик мой! Давай поменяемся местами, а? Ты постой на базаре вместо меня и поторгуй каждый день по 10 часов! И поморозь свою нежную жопу там за те гроши, на которые мы с Сашей живём и растим дочь! Нашёл, о чём плакать! Сидишь у себя в тёплом кабинете, носишься со своими бумагами, так и носись, и нечего нам тут фиги крутить, чиновник, тоже мне! – резко, как всегда, выдала Акмарал.
Берику было не по себе. Он молча встал, обнял Свету и, поцеловав её в лоб, хотел уже уходить с женой, но в дверях столкнулся с Сержаном, который возвращался в сопровождении зятя.
– Дядя Боря, салямалейкум! Ты куда? Давай по рюмашке накатим или западло тебе со мной? – улыбаясь и стараясь сфокусировать свой взгляд на Берике, стал шутить Сержан, при этом зять безудержно хихикал.
– Да, мать вашу, вы чё, опять обкурились?! – злобно крикнула Акмарал и, подскочив, резко схватила мужа за шиворот и повела в дальнюю комнату.
– Уже поздно, Сержан, нам пора! Вы тут сами пообсуждайте, – вежливо сказала Галия, но Сержан закрыл собой всю дверь и упорно смотрел на Берика. Тому был знаком этот взгляд. Сержан всегда искал повод с кем-то подраться, когда выпьет или обкурится всякой гадости. Его остекленевшие серо-зелёные глаза, унаследованные от матери, в такие моменты становились свирепыми, а расширенные зрачки придавали его взгляду что-то дьявольское.
– Сынок, ты же знаешь, я уже больше 10 лет не употребляю – постарался спокойно сказать Берик – сегодня был трудный день, все устали, да и за печкой надо посмотреть, дома же никого, так что давай, сынок, мы пошли, хорошо?
Что-то ёкнуло в Сержане в эту минуту, и он отошёл от двери и подошёл к столу:
– Ма, я чё думаю – с трудом выговаривал он – а чё батя лепил про свой тулуп чё-то там ещё? – и долго стал искать глазами свою мать.
Светлана вышла и принесла из склада, где хранился уголь, действительно старый тулуп ещё советских времён с залатанными дырками и с облезлым воротником.
– Нате, кому надо, заберите! – крикнула она, и все начали громко хохотать – это главное наследство отца! Бери, Андрей, ты же хотел! Будешь на работу носить!
Тот хихикал в ответ и шутил над Акмарал.
Берик с женой уже выходили, когда Сержан вновь остановил их и бросил старый отцовский тулуп Берику в лицо:
– На, дядя Боря, носи на здоровье! Твой друг тебе это оставил! Поиздеваться решил, видать, старый хрыч! Ты такое же чмо, как он, дядя Боря! Лох, понимаешь!? Живёшь в этом дерьме всю жизнь, и что? Помните, как бухал тут каждый день, а теперь вот мулла стал, сука! Даже выпить за друга не можешь! Чё, твой бог не простит что ли? Если бы он тебе помогал, Талгат был бы живой! Знаешь какой он был пацан?! Все его уважали! Потому что он был настоящий пацан! Один против пятерых выходил. Мужик! Уважаю его сильно до сих пор! А ты не можешь даже помянуть его по-человечески!
– Я же верующий, сынок! Мне нельзя, да и не хочу я теперь, – старался как можно спокойнее говорить Берик, хотя в его голосе уже чувствовалось напряжение.
– Какая на хер вера, дядя Боря! – уже широко раскрыв глаза, стал кричать Сержан – кто мы?! Мы, все тут сидящие? Казахи? Русские? Может, негры? Кто знает по-казахски кроме этих – спросил он, указывая на Берика с женой – никто! Я – Серёжа, тот Андрей, там Алка, и чё?! Какой толк, что нас так зовут? Мать русачка! Мы хрен его знает кто! Полуказахи и получеловеки, сука! А ты, дядя Боря, говоришь не пьёшь. В последний раз прошу, выпей за сына, если меня уважаешь! – уже с нескрываемой злостью он налил стакан и преподнёс ко рту Берика – ну пригуби! За батю моего, за сынка своего! Пусть твой бог простит, один раз – не водолаз! Хлебни чуток! – он насильно стал почти заливать водку в рот Берика.
– Сынок, не надо! – вскрикнула Галия и попыталась отобрать из его рук стакан, но тот отодвинул её своим телом и со всей силой продолжал толкать стакан в рот Берика.
– Сержан, а ну отпусти его, твою мать! – закричала Света, и все вцепились в Сержана, чтобы оттащить его от Берика. Да и Берику это уже изрядно надоело, и он оттолкнул пьяного Сержана от себя. Тот отлетел и от падения его удержал старый кухонный шкаф, с которого попадали тарелки и ложки. В руки Сержана попался кухонный нож, он ринулся к Берику и ударил в область груди. Берику удалось увернуться и подставить старый тулуп Калтая, висевший в его руке. Кончик ножа ранил его в плечо. Родные обхватили Сержана со всех сторон, показывая Берику и Галие, чтобы они шли домой.
Они уже выходили и закрывали за собой калитку, когда из дома донёсся истошный крик Сержана: «Да херня это! Это мелочи жизни! Отпустите меня! Зарежу всех!».
Всю дорогу Галия оглядывалась назад, боясь погони. Она вся дрожала от страха и то и дело спрашивала Берика, как он себя чувствует. Вроде всё было спокойно. А там позади из дома Калтая доносились пьяные голоса, орущие на весь мир песню «Ой, мороз, мороз…».
Конец ознакомительного фрагмента.