Mемento Mori
Шрифт:
– Мы в Вересковой Пустоши, – тихо напомнила Анна. – А Арони работает с мертвыми. Он многое видел. И жив только потому, что не забивает себе голову опасными вещами. В отличие от тебя, Крис. И тебя, Марко.
– Хочешь сказать…
– Не лезьте в это дело. Наша задача – выжить. Просто выжить.
– Значит, будем скрываться до смерти?
От взгляда Анны у Криса по спине словно ледяными пальцами прошлись, но отступать он не собирался:
– Сколько можно? Живете тут, как…
– Как испуганные мыши под плинтусом? – теперь Анна усмехалась. Но радости в её улыбке не
Марко, безмолвно сидевший верхом на стуле, взорвался:
– Хватит! Хватит молоть эту чушь! Вот что, Крис… Совесть где? Когда тебя сестренка преследовала, ты был куда более покладистым. И тебя устраивала тихая жизнь где-нибудь в глуши.
– Она и сейчас меня устраивает! – взвился Крис. – Больше всего на свете я хочу жить спокойно, работать, может быть, жениться и завести кучу ребятишек. И чтобы из крупных потрясений у меня были лишь подгоревшая пицца или проигрыш любимой футбольной команды.
Выдавая эту тираду, Крис поднялся со стула. Марко непроизвольно повторил его движение, и теперь мужчины стояли лицом к лицу. Воздух вокруг них чуть ли не искрился, словно наэлектризованный.
– Ты не любишь футбол.
Анна говорил очень тихо, почти на грани, но и Крис, и Марко отчетливо слышали каждое слово.
– Ты любишь спортивные машины, и если будет возможность, с удовольствием примешь участие в гонках. А ты, Марко… Ты так тщательно скрываешь свое прошлое, и так цепляешься за сестру и племянников, что мне становится страшно.
Упоминание родственников заставило Марко сдаться. Он снова оседлал стул. Не торопясь, нарочито спокойно.
– Ты права, Ангел. Они все, что у меня есть. И если ради их спокойствия надо будет забиться под плинтус, я это сделаю.
– Видишь, Крис? Нас уже двое, мышей заплинтусных. Если захочешь, можешь присоединиться. Нет – мы не обидимся и не осудим. В конце концов, у тебя впереди целая жизнь. Сменишь имя, забудешь обо всем… Только прошу тебя – не лезь ты в это дело!
– Да что же… что вы меня каким-то предателем выставляете? – взвился Крис.
Слышать от людей, которых он считал единственной родней, было обидно. И невыносимо.
Сдернув с вешалки куртку, Крис выскочил на улицу. Там пахло теплой пылью и надвигающейся грозой.
Фонари подсвечивали листву деревьев, создавая лирическое настроение. На фасадах домов уютно светились окна, и люди в квартирах жили своей жизнью. Ко-то, не таясь, выставлял семейное счастье на всеобщее обозрение, а кто-то прятался за плотными шторами, так что разглядеть можно было лишь неясный силуэт.
Вдали послышались раскаты грома. Воздух посвежел, и Крис застегнул куртку. Мимо проехал последний трамвай. Его звон послужил сигналом, и сверху упали тяжелые дождевые капли.
Крис стоял под навесом остановки. Мимо проезжали автомобили. Их фары отражались в мокром асфальте, так же. Как и слегка подсвеченные витрины уже закрытых магазинчиков. Работал только продуктовый и, глядя на припоздавших покупателей, Крис почувствовал, что голоден.
Наказ Анны засел в голове намертво. Но на память пришли слова Марко о поставщиках – в кафе закупали продукты из других городов. Крис подозревал, что дело не только в этом, но возвращаться домой не хотелось. И, решившись, он смело шагнул под дождь.
В магазин ворвался, мокрый до нитки. А потом долго изучал надписи на продуктах. Все они были привезены из других городов: в Вересковой Пустоши не было своего производства, разве что пекарня и небольшой мясной цех на окраине.
Решив, что если он съест шоколадный батончик, ничего не случиться, Крис подошел к прилавку. Продавец поздоровалась, и не глядя пробила товар. Пиканье кассы всколыхнуло неприятные воспоминания, но ничего не случилось. Решив, что видения связаны с конкретным магазином, тем самым, в котором персонал носит красные кепки с вензелем, Крис направился к выходу, разворачивая шуршащую упаковку.
Вместо шоколада батончик оказался полит глазурью, да и обещанных орехов в нем почти не нашлось. Разочаровавшись в позднем ужине, Крис толкнул дверь и вышел.
Дождь успел закончиться. А вот улица преобразилась: между чопорных магазинчиков светились рекламы баров и ночных клубов.
Вересковой Пустоши оказалось не чуждо ничего человеческое: благопристойный днем городок с наступлением ночи превращался в гнездо порока.
Из открытых дверей лилась музыка. Крики расслабляющихся после трудового дня гостей оглашали окрестности. У входа в ночной клуб крутились на пилонах две девицы, а еще две совали прохожим визитки. Чуть дальше тем же самым занимались несколько смазливых парней, но они искали женщин.
Крис повертел в пальцах картонный прямоугольник. Черный бархат и золотое тиснение манили отдыхом и роскошью. Парень махнул рукой и нырнул в струи льющегося со всех сторон света. Яркого, ослепляющего. Он был словно граница между серым прошлым и радужным настоящим.
Одетая в костюм зайчика девушка мило улыбнулась и позвала за собой. Шла, виляя бедрами, так что белый пушистый хвостик мотался туда-сюда, навевая порочные мысли. Их стало больше, стоило Крису шагнуть в общий зал.
Тусклый свет, поднимающийся от пола, едва освещал дергающиеся на возвышении силуэты – они танцевали под оглушительную музыку. Разноцветные лазерные лучи пронзали клубы дыма, и, казалось, люди находятся в самом сердце грозы. Рокот барабанов только подчеркивал схожесть.
«Зайчик» подвела Криса к полукруглому дивану. Мягкому и очень удобному: подушки обняли тело, напомнив об усталости. По стеклянной столешнице скользнула черно-золотая папка меню. Цены оказались приемлемые, даже ниже, чем ожидал Крис. Но в этот раз он сдержался, хотя недошоколадки оказалось мало, голод начинал подгрызать желудок пока еще редкими спазмами.
И все-таки возвращаться домой Крису не хотелось. Он ткнул пальцем в меню, указав на кальян с не очень крепкой смесью. Его принесла «белочка» – стройная, с ногами от ушей и с россыпью конопушек по плечам. Лицо при этом осталось идеально-белым, почти фарфоровым.