Мемнох-дьявол
Шрифт:
И все остальные тоже услышали их.
«Мемнох, отправляйся в преисподнюю, – молвил Он, – и отыщи там не более десяти достойных душ, которые могли бы примкнуть к нам на небесах, из всех обитающих там миллионов. Говори им что угодно, но отыщи десять, которые, на твой взгляд, достойны жить рядом с нами. Затем приведи эти десять душ ко мне, и мы продолжим наш разговор».
Я был в восторге.
«Господи, я могу это сделать, знаю, что могу!» – воскликнул я.
И вдруг я увидел лица Михаила, и Рафаила, и Уриэля, почти ослепленных Божественным светом, который, впрочем, начинал меркнуть и стал переносимым. Казалось,
«Я могу идти? – спросил я. – И когда мне возвращаться?»
«Когда получится, – сказал Бог, – и когда сможешь».
До меня дошло. Если я не найду эти десять душ, то могу не возвращаться.
Я кивнул. Чудесная логика. Я понял. И принял ее.
«На земле проходят годы, пока мы беседуем, Мемнох. Твое поселение и посещенные прочими места превратились в города; мир вращается в лучах небесного света. Что Мне сказать тебе, возлюбленный Мой, кроме того, что сейчас тебе надлежит отправиться в преисподнюю и как можно скорее вернуться с теми десятью душами».
Я уже собирался спросить: «А что будет с хранителями, этими смиренными ангелами, моими соратниками, познавшими плоть?» – когда Господь ответствовал:
«Они будут ожидать твоего возвращения в надлежащем месте небес. Они не узнают ни Моего решения, ни своей участи, пока ты не приведешь ко Мне эти души, Мемнох, души, которые я сочту достойными обитать в Моей божественной юдоли».
«Понимаю, Господи. И с Твоего разрешения отправляюсь!»
И не спрашивая более ни о чем, не обсуждая никаких правил и ограничений, я, Мемнох, архангел и обвинитель Бога, немедленно покинул небеса, спустившись в обширные призрачные области преисподней.
Глава 15
– Но, Мемнох, – прервал его я, – Он не определил для тебя критерий отбора! Как надлежало тебе оценивать те души? Как бы ты узнал?
Мемнох улыбнулся.
– Да, Лестат, именно это Он и сделал и именно так поступил, и поверь мне, я это сразу понял. Не успел я попасть в преисподнюю, как критерий отбора для вхождения на небеса полностью завладел моим умом, сделавшись навязчивой до отчаяния идеей. Это в точности стиль Его поведения, верно?
– Я бы на твоем месте спросил.
– Нет-нет. У меня не было такого намерения. Я выбрался оттуда и принялся за работу! Как я говорил, таков был Его стиль, и я понимал, что единственная моя надежда заключается в выработке собственного критерия и его обосновании, понимаешь?
– Думаю, да.
– Не думаешь, а знаешь, – сказал он. – Ладно. Только представь. Население мира разрослось до миллионов, и хотя города поднялись не во многих местах, но в основном в той самой долине, куда я спустился и где оставил свои знаки на стенах пещер. Человечество распространилось по планете на север и юг, как только могло; на разных стадиях развития возникали поселения, городки и крепости. Та земля, где выросли города, полагаю, называется сейчас Месопотамией. Или это Шумер? Или Ур? Ваши ученые с каждым днем открывают все больше и больше.
Безумные фантазии человека по поводу бессмертия и воссоединения с умершими дали повсеместный толчок к появлению религии. В долине Нила возникла цивилизация поразительной стабильности, и в
Итак, я спустился в преисподнюю, которую раньше созерцал лишь снаружи. Она теперь стала огромна и вмещала в себя и некоторые из первых душ, когда-то кипевших жизнью, и миллионы душ, чьи убеждения и устремления к вечности привели их в это ужасное место. Безумные надежды повергли в смущение бессчетное их число. Некоторые стали столь сильными, что захватили главенство над остальными. А некоторые освоили хитрость возвращения на землю, избегнув взаимного притяжения других невидимых душ, – для того чтобы оказаться вблизи от плоти, в которую смогут вселиться вновь, или повлиять на нее, или нанести вред, или любить, если представится случай.
Мир, населенный душами! И иные из них, совершенно потеряв память о своем человеческом существовании, сделались теми, кого земные мужчины и женщины называют демонами, рыскающими вокруг, жаждущими завладеть человеком, произвести опустошение или навлечь несчастье, насколько позволят обстоятельства.
– И один из них, – сказал я, – превратился в мать или отца вампиров вроде нас.
– Да, верно. Эту мутацию создал Амель. Но она не была единственной. На земле есть и другие монстры, обитающие между видимым и невидимым; но величайшей движущей силой мира всегда были и остаются судьбы миллионов людей.
– Мутации никогда не влияли на ход истории.
– И да и нет. Разве не значит что-нибудь вопль безумной души, исторгаемый пророком из плоти и крови, если слова этого пророка записаны на пяти различных языках и выставлены на продажу на полках магазинов в Нью-Йорке? Можно сказать, что процесс, который я наблюдал и описал Господу, продолжается: иные души умерли, иные укрепились, другим удалось фактически возродиться в новом теле, хотя с помощью какой уловки, этого я в то время не знал.
– А сейчас знаешь?
– Реинкарнацию никоим образом нельзя назвать вещью обычной. И вовлеченные в нее души выигрывают совсем немного. Можно представить себе ситуации, когда она возможна. Происходит ли она при угасании души ребенка и всегда ли сопровождается воплощением в новом теле – зависит от каждого отдельного случая. Тех, кто постоянно участвует в реинкарнации, нельзя сбрасывать со счетов. Но это, как эволюция вампиров или других связанных с землей бессмертных существ, уже отдельная небольшая сфера. Еще раз напоминаю, что сейчас мы говорим о судьбе человечества, о мире человеческом в целом.
– Да, я вполне понимаю. Возможно, лучше, чем ты думаешь.
– Хорошо. Итак, не имея критерия отбора, я все же отправился в преисподнюю и обнаружил там огромное разросшееся подобие земли! Души дали волю воображению и создали в своем невидимом бытии всевозможные неуклюжие здания, немыслимых существ, монстров – этакое буйство воображения без контроля со стороны небес, и, как я и догадывался, огромное число душ не знали, что они мертвы.
И вот я погрузился в самую гущу всего этого, изо всех сил пытаясь оставаться невидимым, представить себя лишенным всякой различимой формы, но сделать это было непросто. Ибо я оказался в невидимом царстве – все там было невидимо. И вот я принялся в полумраке бродить по унылым дорогам, среди уродливых, почти лишенных формы существ – стенающих, умирающих. А ведь сам я пребывал в обличье ангела.