Мемнон, или Благоразумие людское
Шрифт:
На это Мемнон заметил ему:
– Сударь, на что же вы употребляете свое время, если у вас нет ни женщин, ни обедов?
– На то, чтобы оберегать иные планеты, нам доверенные; и я явился сюда, дабы тебя утешить.
– Увы! – сказал Мемнои. – Почему не явились вы вчера вечером и не помешали мне совершить столько безумств?
– Я был у твоего старшего брата Хассана, – отвечал житель небес. – Он достоин большей жалости, нежели ты. Всемилостивейший государь царь Индии, при дворе которого он имел счастье состоять, велел выколоть ему оба глаза за совершенную им маленькую нескромность, и в настоящее время он находится в темнице, скованный цепями по рукам и ногам.
– Стоит ли иметь в семействе доброго гения, – сказал Мемнон, если при этом один брат стал кривым, другой слепым, один спит на соломе, другой в тюрьме?
– Твоя судьба переменится, – возразила звездная тварь. – Правда, ты навсегда останешься кривым, но, не считая этого, будешь очень счастлив, если только никогда больше не станешь строить глупые прожекты, как достигнуть совершеннейшего благоразумия.
– Значит, этого состояния достигнуть невозможно? – со вздохом воскликнул Мемнон.
– Так же невозможно, как невозможно достигнуть совершенства в ловкости, совершенства в силе, совершенства в могуществе, совершенства в счастье. Даже мы далеки от этого. Есть одна планета, где все это существует; но между ста тысячами миллионов миров, рассеянных в пространстве, все распределяется в строгой последовательности. Во втором мире меньше разума и наслаждений, чем в первом, в третьем меньше, чем во втором. И так далее, вплоть до последнего мира, населенного одними лишь безумцами.
– Боюсь, – сказал Мемнон, – что наш маленький шар как раз и есть тот сумасшедший дом вселенной, о котором вы сделали мне честь упомянуть.
– Не совсем, – ответствовал дух. – Но он к этому приближается; всему свой черед.
– Как же так? – сказал Мемнон. – Ведь в таком случае глубоко ошибаются некоторые поэты [3] , некоторые философы [4] , когда говорят, что все идет хорошо.
– Они глубоко правы, – возразил вышний философ, – если иметь в виду устройство всей вселенной в целом.
3
Вольтер имеет в виду английского поэта Александра Попа (1688 – 1744), который в своей философской поэме «Опыт о человеке» отстаивал идею разумности и гармоничности всего сущего.
4
Вольтер намекает на оптимистические идеи английских философов Энтони Эшли Купера, лорда Шефтсбери (1671 – 1713) и Генри Блингброка (1678 – 1751), а также немецкого философа Готфрида Вильгельма Лейбница (1646 – 1716), у которого в данном случае он заимствовал идею бесконечности миров, организованной в стройную иерархическую систему. С Лейбницем Вольтер наиболее последовательно и остро полемизировал в «Кандиде».
– Ах, я поверю в это только тогда, когда перестану быть кривым, – сказал бедный Мемнон.