Меморандум Квиллера

Холл Адам

– Об этом нечего рассказывать.

Но я все еще хотел получить ответ на свой вопрос. Она не уклонялась от этого. Просто ей не приходило в голову, что именно я хочу узнать.

– У них есть для этого причины, – вдруг сказала она.

– У них?

– Да. У нацистской группы.

– У нацистов есть причины уничтожить человека, полувлюбленного в Гитлера?!

– Вы обязательно должны были это так сформулировать?

– И которого преследует мертвое божество?

Плечи ее вяло опустились. От вызывающего вида не осталось и следа. Исповедь до предела истощила ее. Она произнесла ровным, ничего не выражающим голосом:

– Я

присоединилась к их группе сразу же после окончания школы. Они называли себя “Феникс”. Они стали для меня приемными родителями, ведь моя мать так и не перебралась в ту ночь через мост Видендаммер. Ее убило осколком. Затем я стала взрослеть и два или три года назад вышла из группы. Это произошло не сразу – просто я начала реже ходить в тот дом, а затем и вовсе прекратила посещения. Они разыскали меня и пытались вернуть, потому что я слишком многое знала. Я знала, кто покинул бункер и куда отправился. Я знаю, где сейчас находится Борман. Вернуться я отказалась, но я поклялась на… поклялась, что никогда ничего и никому не расскажу. Возможно, они решили, что я проболталась или там появился какой-нибудь новый человек, и они начали вести какую-нибудь новую политику, во всяком случае, месяц назад произошел случай на остановке троллейбуса, и вот сегодня…

Я допил бокал и поднялся, собираясь уходить.

– Почему у людей возникает иногда непреодолимая потребность делать то, чего, они знают, делать не следует? – вдруг спросила она.

– В трудную минуту наговорите магнитофонную ленту, а затем сожгите ее. Или разговаривайте с Юргеном. Но никогда больше не откровенничайте с посторонними. Вы не знаете, куда они пойдут, покинув ваш дом. Если в какую-нибудь антинацистскую организацию, то “Феникс” инсценировать несчастных случаев больше не будет. Их люди окажутся здесь в течение часа, и вам не поможет Юрген, потому что он не бронированный и не заговорен от пуль.

Я направился к двери, и овчарка поднялась с места.

– Может быть, мне уехать из Берлина? – беспокойно спросила она.

– Это было бы самое благоразумное.

Она открыла мне дверь. Наши взгляды встретились, и я заметил в ее глазах борьбу, которую она пыталась вести ради спасения своей гордости. Она проиграла.

– Вы… Вы не из ЦРУ… или…

Я ответил отрицательно.

– Но мог бы быть. Не забывайте об этом. Не доверяйте незнакомым людям. Никогда нельзя знать, кем они являются на самом деле.

На улице было холодно, особенно после теплого помещения. Я прибавил шагу. Снег набился мне в ботинки, и изо рта шел пар. Я все время думал о девушке и верил, что вел себя правильно. Если у меня и были какие-либо сомнения, то они исчезли тотчас, когда где-то на Унтер-ден-Эйхен я понял, что за мной следят.

6. “Квота”

До угла Унтер-ден-Эйхен и Альбрехтштрассе я шел в том же темпе, но делая более длинные шаги, чтобы со стороны не было заметно, что я наддал ходу. Первым укрытием по Альбрехтштрассе оказалась автоцистерна с пивом, и, зайдя за нее, я воспользовался выдвинутым далеко в сторону для заднего обзора зеркалом водителя, чтобы посмотреть, что делается сзади. Когда филер торопливо прошел мимо, я перешел на другую сторону улицы, купил и развернул вечерний выпуск “Ди лейте”, чтобы изменить свой облик, и зашагал дальше. Некоторое время спустя он повернул обратно, и я видел, как он торопливо оглядел бар, аптеку и киоск, в котором я приобрел газету.

Явно встревоженный, он остановился на тротуаре, переминаясь с ноги на ногу, словно замерз. Он был растерян. Затем, сдавшись, он махнул на все рукой и направился в пивной бар. Я выждал минут пятнадцать, затем тоже вошел в бар, присел к его столику и сказал:

– Если я еще раз увижу вас, то устрою такой скандал в резидентуре, что вы закончите свою карьеру мойщиком окон.

Он выглядел моложе, чем был на самом деле. Он не раскрывал рта, пока мне не принесли кружку пива, так он опешил.

– Вы знаете, что случилось с КЛД? – наконец произнес он.

– Со мной этого не случится.

– Он был чертовски хорошим парнем.

По-немецки это звучало еще даже более экспансивно. Его злила смерть КЛД. Это был Хенгель, я узнал его по фотографии, помеченной буквой, означавшей “абсолютно надежен”, находившейся в меморандуме, полученном мной от Поля. Поль еще сказал тогда: “Вы можете положиться на двух людей. Один – американец Фрэнк Брэнд, другой – молодой немец Ланц Хенгель”.

До того, как я узнал его, я было подумал, что он подослан противной стороной и что “Феникс” – если они по-прежнему называют себя так – поручил ему следить за теми, кто поддерживает связь с этой девушкой, Ингой Линдт. Это было вполне вероятно.

– Да, – сказал я, – он был чертовски хорошим парнем. И он пользовался прикрытием, но это его не спасло.

– Я прикрывал его, – произнес Хенгель, кипя от злости.

– Знаю, не мучайтесь. В тот день в Далласе было шестьдесят агентов, несших охрану непосредственно вблизи президента.

– Меня специально отобрали для этого. – Даллас его ничуть не интересовал.

– Стало быть, вы споткнулись. – Мне по горло хватало сантиментов фрейлейн Линдт.

– По чьему приказу вы охраняли меня? – спросил я.

– У меня не было приказа.

По крайней мере, он был честен.

– Сколько времени вы работаете на этом поприще?

– Уже два года.

Он сидел, кусая губы. У него было хорошее бесхитростное лицо. Ему как раз не хватало самого необходимого для его профессии: лукавства. Я подивился: почему для прикрытия КЛД выбрали именно его.

– Вы можете найти себе другие игрушки, Хенгель, но не вертитесь у меня под ногами. Я же просил: никакого прикрытия. Охрана была снята вчера с полуночи.

Если бы он принялся спорить, я бы ошарашил его несколькими фактами. Где он повстречал меня? Он, конечно, знал, в каком отеле я живу, но шел за мной не оттуда, иначе бы я давно приметил его. Он не мог знать, что я пойду в Нейесштадтхалле, так как я решил пойти туда в последнюю минуту: до получения через сводку биржевых новостей по радио соответствующего подтверждения относительно Поля я не хотел прибегать к активным действиям; поэтому Нейесштадтхалле показался мне самым удобным местом, где можно было спокойно провести день. Он обнаружил меня не там, иначе я бы это заметил, а будь он у стены во время нового происшествия, он непременно заговорил бы об этом, тем более, что находился в отчаянии и во что бы то ни стало хотел прикрыть меня, спасти мне жизнь и тем самым загладить вину за смерть КЛД. Не мог он знать и о, том, что я пошел на квартиру к Инге… Из этого следовало только одно – он встретил меня на Унтер-ден-Эйхен совершенно случайно, либо же кто-нибудь из сотрудников резидентуры увидел меня и сказал ему, и он принялся ходить за мной по собственной инициативе.