Мемуары голодной попаданки
Шрифт:
Рассказанная сказка на ночь подействовала на меня удручающе, и без того отвратительное настроение скатилось донельзя. Добиралась я до кабака долго. И не потому, что далеко. Просто ноги отказывались идти в старый покосившийся дом, наполненный алкоголиками и тунеядцами под предводительством неуравновешенного и неадекватного хозяина. Когда я, наконец, сошла с гравия, и мои туфли-великаны зашуршали по высохшей за день грязи, на город опустились синие сумерки. Как-то внезапно. Вот вроде и видно все, но без подробностей и мелочей, мутно, словно в тумане. Или, может, во сне. Оставшиеся позади освещенные окна резко подчеркивали контраст темной окраины. Да еще промозглость появилась. Я зябко поежилась и прибавила шагу. Шорохи с обочины заставили сердце биться быстрее.
Когда легкие уже разрывало нестерпимой болью, а в боку кололо так, что каждый шаг давался ценой невероятных усилий, впереди показался трепыхающийся огонек, ярким пятном вырывая из потемок мужскую фигуру. Захарий! На мгновение мне подумалось, что мужчина ждет меня, пытаясь осветить дорогу и указать направление. Но тут же себя одернула – если б хозяину было до меня хоть какое-то дело, он бы не стоял терпеливо у крыльца, а пошел навстречу. Наверняка дожидается важного клиента, вот и все. Я слегка замедлила шаг, пытаясь выровнять дыхание, при этом не особо мешкая. Все-таки я опасалась, что мужчина с фонарём в любой момент может вернуться в дом и оставить меня на растерзание собственного страха в царстве неясных силуэтов и подозрительных шорохов.
Я вихрем пролетела мимо удивленного Захария к черному ходу, и там позволила себе прислониться к стене и отдышаться. Мужчина не пошел за мной в дом, чем подтвердил давешние догадки – ждал он не меня. К черту его, не больно и хотелось. Кроме того, я сейчас не в настроении отвечать на вопросы о трудоустройстве и своей дальнейшей судьбе. А потому пора бы подняться к себе, а то еще дождусь-таки хозяина. Вот утром проснусь и подумаю обо всем на свежую голову. А теперь спать, спать, спать.
О нет! Есть! Мой хороший, мой добрый, мой заботливый Захарий оставил на стареньком комоде узелок с едой! Он самый лучший! А о чем подобная забота говорит, кроме того, что я не останусь этой ночью голодной? Все просто – комнату он признает за мной!
Умяв пару отварных яиц со свежим хлебом, я пришла к выводу – жизнь не так уж и плоха. А то, что ненадолго упала духом, так из-за голода и разочарования. Завтра точно все будет лучше, чем сегодня! Пока же – крыша над головой предоставлена, меня кормят и не гонят на улицу. А это гораздо больше, чем есть у иных обездоленных. Мы еще поборемся в этом мире за счастье и удачу!
Утро выдалось восхитительно пасмурным! Тучи не просто закрыли небосвод, а, казалось, покушались даже на землю, скребя по ней пыльным брюхом. Верхушки старых садовых деревьев утопали в темно-серой клочковатой вате. Обожаю ненастную погоду, особенно если сама нахожусь дома. Что может быть лучше, чем дремать под мерный звук дождевых капель, ударяющихся о крышу и карниз? Разве только читать любимую книжку, завернувшись в уютный плед и прихлебывая из большой чашки горячее какао в то время, как за окном бушует стихия.
Правда, дождя не было (пока!), да и прочих атрибутов радости вроде пледа или какао. Но бог с ними. Смурная погода-то вот она! Радует разыгравшимся ветром, аплодисментами листвы, беснующимися стрижами. Так хочется выбежать на улицу прямо босиком, широко раскинув в стороны руки, и запеть. Ну, или хотя бы закричать, так как некоторых, увы, бог красивым голосом и хорошим слухом не наградил.
Я бодренько шлепнула пятками в пол, скинула свой старенький сарафанчик, который по-прежнему использовала в качестве ночной сорочки, и рыбкой нырнула сначала в безразмерную рубаху, а потом – в платье. Подпоясывалась я уже на выходе из комнаты. На всякий случай, уходя, огляделась – не появилась ли на втором этаже еще какая дверь. Но нет, все нормально, видимо, все-таки я в первый день свою комнатушку просто не рассмотрела в потемках, а Захарий почему-то ее не предложил.
Генеральную уборку сегодня на первом этаже делать не пришлось, а потому управилась я быстро. Единственное, что расстраивало – ледяная вода, от которой пальцы на руках немели, а кожа шелушилась и шла пятнами. Но это не так страшно, вот научусь пользоваться печкой, которая скромно притулилась в углу кухни, и буду греть себе воду, сколько пожелаю!
Второй этаж отмывать начала с собственной спальни. Да-да, собственной, раз уж Захарий промолчал про мое самовольное заселение, так теперь меня отсюда не выгонишь – упрусь руками и ногами, да еще голосовую атаку подключу.
Первым делом, что я заметила в комнате, втащив туда ведро воды, так это совершенно целые стены и потолок. Вот точно помню, левая часть помещения была погребена под завалом прогнивших досок, над которым зияла дыра. А так как половина комнаты меня вполне устраивала, на другую сторону я лишний раз старалась не смотреть. И вот теперь никак не могла поверить своим глазам, неужели Захарий сподобился вчера починить крышу и убрать отсюда хлам?
Я выглянула в коридор, но там как торчали бревна и доски, так и оставались до сих пор не тронутыми. Выходит, вот эта вся роскошь только для меня? Настроение у меня просто взлетело до небывалых высот. Я с утроенным азартом принялась вымывать, скрести и полировать все, что попадалось мне под руку. Оставив сверкать собственное пристанище, я с не меньшим энтузиазмом взялась за кладовку, даже не вспомнив про мышиное семейство, которое, похоже, как раз меня-то не позабыло и отчалило восвояси. Дальше я до блеска начистила полы в коридоре, причем даже там, где с проломленного потолка свисали деревянные осколки, рискуя тем, что в любой момент мне прилетит по макушке старой балкой или черепицей. Слава небесам – обошлось. Уверена, перила и лестница не были столь гладкими и чистыми, даже когда вышли из-под рубанка плотника.
Появившийся из комнаты Захарий подтвердил подозрения, поскольку растерянно озирался и никак не мог вспомнить куда шел. А наткнувшись взглядом в мою дверь, выдавил:
– Поговорить надо.
– Через полчаса на кухне. Ты за это время умоешься, а я вымою пол в твоей комнате.
– Не нужно, – неожиданно уперся он.
– Нужно! Дом зарос пылью и грязью. Толку-то, что я отмыла лестницу, если ты мне ее затопчешь сразу же, как выйдешь из своей спальни.
– У меня на столах нельзя ничего трогать! Незнаючи, можно даже одним касанием отравиться какой-нибудь травкой.
– А я и не буду трогать столы. Просто подотру пол. Надеюсь, пыль-то у тебя там не ядовитая?
К моему удивлению мужчина только махнул огромной ладонью, хмуро глянув из-под косматой челки. Заскрипели ступеньки, озвучивая каждый шаг спускающегося хозяина.
Попав в «святую святых» – комнату Захария, я, разумеется, не ограничилась одними полами. Каждый уголок выскребла, вычистила окна, перетрясла постель. Увлеклась так, что провозилась никак не менее часа. Однако, когда спустилась на кухню, мужчина сидел за столом и терпеливо меня ждал. И вроде даже не нервничал – лежащие на столе огромные ладони пребывали в спокойствии, а их хозяин в глубокой задумчивости. Мне пришлось несколько раз позвать, прежде чем он обратил внимание, что я сижу рядом.
– Хм, – прочистил горло Захарий, собираясь с мыслями.
Я тоже попыталась вспомнить все то, о чем не так давно хотела бы побеседовать с мужчиной. Но его присутствие сбивало с толку. Накатывала непонятная робость. Вот наверняка, из-за громоподобного голоса с этакой сексуальной хрипотцой, от которой, уверена, многие женщины приходят в неописуемый экстаз. Но не я. У меня, каждый раз заслышав его, замирало от страха сердце. И даже сейчас, когда я вся обратилась в слух, подпрыгнула от неожиданности, стоило Захарию открыть рот: