Мемуары принцессы

Сэссон Джин П.

К несчастью для Али, его вину установили сразу и, без всякого сомнения. Его имя было четко напечатано на каждом запрещенном слайде и журнале. В конце концов, нашли своего рода компромисс: отец пожертвовал крупную сумму денег мечети, а Али обязали присутствовать па молитвах все пять раз в день под присмотром религиозных авторитетов. Мутава прекрасно знала, что мало кто из молодых принцев утруждает себя посещением мечети, так что наказание это должно было стать для Али весьма болезненным. Ему сказали, что он должен будет показываться представителю мутавы в нашей мечети во время каждой молитвы в течение ближайших двенадцати месяцев. Единственной уважительной причиной могло быть отсутствие в городе. Поскольку Али

обычно спал до девяти часов утра, "он пришел в ужас от одной только мысли, что каждый день отныне ему придется вставать с рассветом, чтобы успеть к утренней молитве. К тому же, он должен был тысячу раз каллиграфически написать фразу: «Аллах велик, и я оскорбил его тем, что следовал аморальным и продажным традициям безбожного Запада». И, наконец, Али должен был назвать имя того, кто снабдил его слайдами и журналами. Журналы Али привез из своих поездок за границу, что было нетрудно, так как принцы редко подвергаются таможенному досмотру, который для них не более чем формальность. Что же касается слайдов, то ему их продал один иностранец, с которым Али познакомился на вечеринке, так что мой брат поспешил назвать его имя и адрес, чтобы перевалить поскорее вину на него. Позже мы узнали, что этот человек был арестован, выпорот плетьми и депортирован.

Я чувствовала себя ужасно. Моя глупая затея поставила всю семью в неловкое положение. Я далеко не была уверена, что происшедшее послужит для Али уроком, но знала, что доставила неприятности родителям, а может, и каким-то совсем посторонним людям. К тому же, как мне ни стыдно в этом признаться, я ужасно боялась, что мое участие в этом деле будет каким-то образом раскрыто, и молила Аллаха о том, чтобы все- осталось в тайне. Я поклялась, что, если Аллах убережет меня на этот раз, я с этого дня буду самым примерным и послушным ребенком.

Омар проводил людей из мутавы, а мы с матерью ждали, когда отец с Али вернутся в гостиную. Отец тяжело дышал и, схватив Али за плечо, грубо втолкнул его в комнату. Али посмотрел в мою сторону, и наши глаза встретились. Я видела, что он внезапно понял, кто был причиной его неприятностей. Но я видела также, что он скорее подавлен, чем сердит.

Я начала всхлипывать от сознания того, какое чудовищное преступление я совершила. Отец с жалостью взглянул на меня, затем ударил Али, крича, что тот расстроил всю семью, включая невинных детей. Впервые в моей жизни отец подошел ко мне, обнял, и сказал, чтобы я не волновалась.

Тут я почувствовала себя совершенно несчастной. То прикосновение, которого я ждала всю свою жизнь, оказалось незаслуженным и не принесло мне того счастья и блаженства, которое я мечтала испытать.

Но как бы то ни было, я достигла поставленной перед собой цели. Никто больше и не вспомнил о сломанном пальце Али и о том, что я спустила в унитаз его головной убор. Один грех перевесил другой, и оба они, в конце концов, перечеркнули друг друга.

П0E3ДKА.

Несмотря на отгремевший семейный скандал, поездку в Египет и Италию не отменили, и, хотя мое настроение было изрядно испорчено, я собирала чемоданы и составляла список необходимых вещей, а Али то и дело маячил возле дверей моей комнаты. До последнего времени он почти не замечал меня — я была всего лишь девчонкой, не заслуживающей его внимания, низшим существом. Теперь, однако, он смотрел на меня по-другому, пораженный открытием, что я, женщина и младший ребенок в семье, оказалась опасным противником.

В день нашего отъезда потребовалось шесть лимузинов, чтобы доставить нас в аэропорт. В четырехнедельную поездку отправлялось двенадцать человек: Нура и Ахмед с тремя из своих пятерых детей, две их служанки-филиппинки, мы с Сарой, Али и его друг Хади.

Хади был на два года старше моего брата

и учился в Религиозном Институте — мужской школе в Эр-Рияде, обучавшей тех, кто хотел идти работать в мутаву. Хади производил впечатление на взрослых тем, что без конца цитировал Коран. Мой отец был уверен, что Хади окажет благотворное влияние на его детей. Когда находились желающие слушать его, Хади громко выражал свое мнение о женщинах, заключавшееся в том, что все они обязаны сидеть дома. Он даже сказал Али, что именно женщины являются причиной всего зла, существующего на земле.

Я уже представляла, что за путешествие мне предстоит в компании этого ханжи и моего брата.

Мать не сопровождала нас в аэропорт — в последние дни она была очень грустна и немногословна. Думаю, что проступок Али серьезно обеспокоил её. Она распрощалась с нами в саду и долго махала рукой вслед удаляющимся лимузинам, стоя у ворот нашей виллы. Мать была под чадрой, но я знала, что она плачет. Что-то с ней было не так в последнее время. Я чувствовала это, но выяснять ничего не стала, занятая приготовлениями к путешествию.

Ахмед недавно купил новый самолет, так что наш полет был сугубо частным. Я заглянула в кабину — посмотреть, кто будет пилотировать самолет, в надежде увидеть тех же дружелюбных американцев, что везли нас с матерью в Джидду, но, к моему сожалению, их там не было. Впрочем, двое пилотов-англичан показались мне тоже весьма приятными людьми. Королевская семья вообще предпочитала нанимать в качестве пилотов англичан и американцев. Ахмед о чем-то совещался с пилотами, пока Нура со служанками сажали детей в самолет. Сара сняла чадру и, завернувшись в одеяло, принялась рассматривать свои книги. Хади с неудовольствием взглянул на нее и повернулся к Али, сердито шепча ему что-то на ухо. Тот приказал Саре не снимать вуали, пока мы не покинем Саудовскую Аравию. Сестра довольно резко сказала ему, что не собирается портить глаза, читая сквозь ткань, и посоветовала Али закрыть свой рот и оставить ее в покое.

Не успели мы взлететь, как произошла столь обычная для нас семейная сцена: я попыталась наступить Али на больной палец, но промахнулась, а он, в свою очередь, хотел отвесить мне подзатыльник, но я сумела увернуться. Ахмед, как старший мужчина, прикрикнул на нас и приказал всем сидеть спокойно. Они с Нурой обменялись взглядами, не оставлявшими сомнений в том, что, не успев покинуть страну, они уже сожалеют, что берут с собой всю эту беспокойную компанию.

Есть три самых святых для любого мусульманина места — Мекка, Медина и Иерусалим. В сторону Мекки обращают свои молитвы более миллиарда мусульман на всем земном шаре, так как именно в этом городе Аллах впервые объявил свою волю пророку Магомету. Основами нашей религии являются пять обязательных ритуальных действий, именуемых столпами веры. Так, ислам требует, чтобы каждый мусульманин сделал все возможное и изыскал средства, чтобы совершить хаджж. Ни один мусульманин не может считать, что выполнил свой долг, если хотя бы раз в жизни не совершил паломничество в Мекку.

Второй город — Медина. Он считается городом пророка, так как именно там похоронен Магомет.

И, наконец, Иерусалим. Именно там пророк был вознесен Аллахом на небеса. Мусульмане всегда с горечью говорят об Иерусалиме, потому что город оккупирован и не доступен для людей нашей веры.

Если Мекка, Медина и Иерусалим являются источником веры для любого мусульманина, то Каир представляет собой образец торжества мусульманства. Каир как бы воплощает в себе достижения арабской цивилизации за прошедшие пятьдесят веков. Вообще Египет можно назвать источником гордости всех арабов. Когда думаешь о могуществе и богатстве древних египтян, об их культуре и науке, современные страны Персидского бассейна представляются карликами, несмотря на всю выгоду, выкачиваемую ими из нефтяных скважин.