Мемуары разведчика
Шрифт:
Я проинформировал советскую сторону о связи между Бонином и Геленом. Представители Советского Союза советовались со мной относительно того, следует ли вообще принимать предложение Бонина о переговорах. Политическое значение переговоров, которые должны были касаться необходимости проведения политики разрядки, сыграло решающую роль. С учетом ситуации советская сторона поставила переговоры в зависимость от участия в них своих представителей разведки. Весомости политических консультаций с Бонином это, конечно, никакого ущерба не нанесло. В конце концов, фон Бонин тоже знал, что от внимания соответствующих советских учреждений не ускользнуло стремление генерала Гелена сыграть решающую роль в определении концепции переговоров. По указанию Гелена Бонин прекратил сотрудничество с газетой «Райниш-вестфелише цайтунг»,
Между тем переговоры с Бонином продолжались. 25 февраля 1955 г. в районе Берлина — Карлсхорст состоялась беседа генерала Тарасова с Бонином. Речь шла о проблеме воссоединения Германии, об отказе от атомного оружия и в целом о концепции Бонина относительно ограниченного вооружения Западной Германии, не носящего провокационный характер. Бонин лично информировал генерала Гелена об этой беседе. С согласия Гелена Бонин в начале сентября 1956 г. отправился на вторую беседу с советскими представителями. Во время этих встреч Бонин категорически отрицал свое сотрудничество с организацией Гелена, так что советская сторона, очевидно, предполагала, что в этом вопросе Бонин ведет с ней игру. В моих беседах с Геленом я высказал мнение, что в любом случае полезно поддерживать личные контакты с другой стороной через такую личность, как фон Бонин, которого обе стороны принимают всерьез. Никто не может предсказать развитие политической обстановки. Может появиться необходимость в ближайшем или отдаленном будущем быстро направить признанного советской стороной посредника, и для этого целесообразно иметь под рукой такого человека. Поддержание этой линии связи в «теплом» состоянии не требует никаких расходов, а других людей для этой цели нет.
Однако Гелен упорно противился такой идее. Он относился к Бонину только как к подставной фигуре разведывательной службы и в этом плане рассматривал его контакты с советской стороной. У меня не было никаких шансов убедить его в том, что мы в данном случае имеем хорошую возможность для политических шагов. Гелен почти не слушал моих аргументов и упрямо твердил: «Само собой разумеется, что разведывательные службы всегда стараются перехитрить друг друга. Такова наша профессия. Если я посылаю Бонина, о котором известно, что он как офицер генерального штаба хорошо знает Гелена, то он может спокойно признать наличие договоренности с шефом разведывательной службы относительно таких поездок. Бонин — хорошая приманка».
Бонин не разгадал игру Гелена, который стал очень серьезно относиться к его поездкам и встречам. В их подготовке принимали участие кроме меня вице-президент БНД Воргицки, он же Вагнер, и сотрудник Центра Вайс, он же Винтерштайн. Обычно мы встречались с Бонином по воскресеньям прямо в Центре, когда там не было сотрудников, кроме дежурных. Мне запретили сообщать об этих встречах моему непосредственному начальнику Колеру, он же Клаузнер.
Читатель может спросить, в чем заключался смысл такой тактики Гелена. Дело в том, что Гелен хотел создать впечатление, будто бы он находится в оппозиции к федеральному правительству по вопросу об отношениях с Востоком. Очевидно, он рассчитывал когда-нибудь и как-нибудь извлечь из этого какую-то выгоду. Это был человек, который находил удовольствие в лавировании между фронтами, стремясь создать себе прочную политическую позицию, и умел одновременно ладить и с Аденауэром, и с Олленхауэром. Если бы завтра пришло к власти правительство СДПГ во главе с последним, Гелен смог бы без потерь перевести БНД на его сторону. Как генерал Тренер после ноябрьской революции 1918 г., он считал необходимым поддерживать отношения и с социал-демократами, независимо от того, разделял он их убеждения или нет. Сохранение власти имело приоритет перед партийно-политическими течениями.
Во время предварительных бесед перед встречами нашей тройки с Бонином Гелен внушал нам, что Бонин представляет собой полезный инструмент. Конечно, он ценит Бонина как солдата, хотя сейчас тот своими действиями наносит ущерб лично себе, что не свидетельствует о наличии у него большого ума. Бонин — это типичный офицер, пруссак, который никогда не понимал задач военной разведывательной службы. Таким он знает Бонина еще со времен войны.
Интерес
Контрреволюционные выступления 1956 г. в Венгрии и Польше Гелен использовал в качестве предлога для того, чтобы «по-товарищески» отговорить Бонина от контактов с советской стороной или по меньшей мере убедить его поддерживать их в самом «экономном» режиме. Практически же это выглядело так: он хотел, чтобы Бонин в беседах с русскими не касался главных политических тем по Германии, например ее нейтрализации, выдвинув на первое место, скажем, возможности контактов с ними в случае возникновения конфликтной ситуации или обмен захваченными агентами. Это были вопросы, откровенно связанные с практической подготовкой к ведению шпионажа в условиях войны. О порядочности Бонина говорит то, что он, увидев подоплеку «советов» Гелена, по своей инициативе заморозил контакты с советскими представителями. В конце 1956 г. он встретился с ними в последний раз.
Я был уверен, что такие люди, как Бонин, могут помочь раскрыть тайну подготовки и развязывания войн. Бонин служил делу мира, когда говорил об опасности вступления ФРГ в западный военный союз, когда предостерегал, что Западная Германия может стать театром военных действий. Он понимал также, что подобные планы отодвинут на длительное время воссоединение Германии. Его выступления в печати и на различных мероприятиях способствовали тому, что в 70-е годы реалистически мыслящие политики ФРГ проявили готовность к переговорам с Востоком.
Поездка Аденауэра в Москву
В сентябре 1955 г. впервые после войны делегация ФРГ под руководством канцлера Аденауэра отправилась в Москву для переговоров о «нормализации отношений».
Организация Гелена активно участвовала в подготовке этой поездки. Гелен пустил в ход все картотеки и досье, чтобы доказать Аденауэру, что его организацию надо принимать всерьез и дать ей статус правительственной секретной службы. Гелен передал Аденауэру исследования, справки, оценки и другую информацию о Советском Союзе вообще и о советских руководителях в частности. Выполнение задачи, которую взяла на себя организация, явилось небесполезным для нас, ибо мы узнали все о подготовке и целях поездки в Москву.
Так, мы познакомились с доверительными переговорами Аденауэра с государственным секретарем США. Интересным представлялось мнение американцев, что Советский Союз не выдержит таких темпов, какими вооружаются США, следовательно, вынужден будет подчиниться уже ратифицированным парижским договорам, в которые вовлекалась Западная Германия, и не сможет препятствовать связанной с ними политике силы Запада.
Я смог заранее проинформировать Москву о целях Аденауэра, заключавшихся — в соответствии с рекомендацией Гелена — в том, чтобы не отходить от подписанных с западными державами договоров, а, наоборот, попытаться заставить Советский Союз отречься от ГДР, пригрозить Москве, что «раскол Германии» может вызвать взрыв, подобный тому, который имел место 17 июня 1953 г.
Во всех вопросах разрядки Аденауэр собирался проявлять величайшую «тактическую осторожность», то есть не идти ни на какие уступки. В информации сообщалось также, что наиболее сильной движущей пружиной поездки Аденауэра было желание добиться от Советского Союза освобождения оставшихся там военнопленных. К установлению дипломатических отношений с Советским Союзом проявлялось отрицательное отношение, поскольку имелись опасения, что тогда придется отказаться от претензий на «единоличное представительство». Заслугой Советского правительства является то, что оно тем не менее предприняло шаги к нормализации отношений между ФРГ и Советским Союзом.