Мемуары. Дилогия

Решетов Евгений Валерьевич

– Приветствую, ваше колдунство, - сразу перешел я к делу.

– Почем ты считаешь немощного книгочея колдуном омерзительным, - прошамкал он практически беззубым ртом с остатками черных зубов. Его глаза закрывали широкие поля шляпы. Виден был только крючковатый большой нос с торчащими из него седыми волосами и нижняя часть лица.

– Давай не будем разводить полемику. Дед ты слеп, а книгу читаешь. Давай уже свою загадку. В Странствующие Колдуны я хочу, - произнес я устало.
– На вот, коснись руки, проверь очки интеллекта.

Небось, больше, чем у тебя за всю жизнь было.

Для вступления требовалось минимум тысячу очков интеллекта.

– А ты мне не дерзи, - взвился колдун.
– Не уважает нынешняя молодежь старших. Я уже забыл больше, чем ты, когда-нибудь узнаешь.

– Ладно, не серчай. Выкладывай свою загадку, - проговорил я и внимательно развесил острые уши.

Загадки выдавались рандомно. Если ответить неверно, то следующий шанс будет через месяц, раньше не один представитель ордена тебя слушать не станет.

Колдун плямкнул губами и таинственно выдал:

– Что первым иссякает в жарком магическом споре?

Я расслабился. Ответ был мне знаком. Будучи Абракадабрусом я много загадок слышал от колдунов. Иногда неписи для антуража друг другу их загадывали.

– Благоразумие.

Старик недовольно хмыкнул и вытащил за тонкую медную цепочку из кармана знак ордена Странствующего Колдуна - это была фигура мага в мантии и остроконечной шляпе, на Незнайку, чем-то похожая. Я взял знак и надел его на шею. Параметры он не повышал. Знак служил для других целей, которые колдун попытался мне объяснить, но я его прервал:

– Я знаю, коллега, знаю. Всего вам доброго.

– Доброго? Ничего доброго в моей жизни уже не будет. Я так стар, что мне пора завещание писать. Вот сыновья передерутся, - хихикнул он.

– Я уверен, что ваше завещание будет похоже на карту сокровищ, - проговорил я.
– И мы оба знаем, что ты, к сожалению, здоров и еще долго не помрешь.

Я ловко отпрыгнул от плевка желтой слюны старика. Пришло время выходить в реал. Нажал логаут. Там меня ждал целый список пропущенных звонков от Вована и множество сообщений. Я принялся их читать. Начиналось с сообщения: "Перезвони! Срочно!". Заканчивалось: "Я стою за твоей дверью". Вот его не хило припекло. Последнее сообщение пришло минут пятнадцать назад.

Я подошел к двери и заглянул в глазок. Вован повесив голову, сидел на лестнице. Щелкнув замком, я открыл дверь. Вован встрепенулся как выгнанный в ненастье на улицу упитанный пес.

– Домой, Вова, домой, - протяжно сказал я и похлопал себя по ноге.

– Гав, - устало выдохнул он, встал на ноги, отряхнул задницу и вошел в квартиру.

Пока я закрывал дверь, из комнаты донеслось:

– Ну и дыра.

– Зато дешево, - откликнулся я.
– Пошли на кухню.

Я поставил чайник на плиту и сел за стол. Вован уместился на табуретке, стоящей между столом и холодильником. Вид он имел весьма усталый и подавленный,

как будто недавно пережил что-то весьма неприятное. Буря эмоций улеглась, но море еще волновалось.

– Ты выглядишь так, будто каждый день за оклад на работу ходишь. Что произошло?
– спросил я, с болью слыша треск табуретки. Я ожидал, что она вот-вот рухнет под весом проблем Вована, но старушка со скрипом как-то держалась.

– Я дурак, - самокритично заявил парень и закрыл лицо руками.

– Не буду тебя в этом разубеждать. Давай ближе к сути, - поторопил я, стараясь пропустить этап слюней и самоуничижения.

– Я не могу без нее!
– воскликнул он, отняв руки от лица и ударив кулаком по столу. Что-то хрустнуло. Вован сделал мужественное лицо.

– Э! Не порти казенную мебель!
– повысил я голос, схватив зашатавшийся стол.
– Кого ее?

– Эля!
– выплюнул он женское имя как самое страшное ругательство.
– Стерва! Ухх, я бы ее сейчас!

– Ну, вот! Все встало на свои места!
– иронично проговорил я, состряпав недовольную гримасу.
– Кто такая эта Эля?

– Кто такая? Стерва!

– Это я уже понял из контекста. Подробности.

– Это она меня кинула после ресторана, - Вован чуть сбавил тон.
– Я с ней в тот день встречался. Блин, какое же дерьмо моя жизнь.

– Хм, не у тебя одного. Жизнь гадит на всех нас, важно как мы гадим на нее в ответ. Подотри сопли и сделай вид, что ты мужик, хотя бы, чтобы издалека так казалось.

Вован решительно ткнул пальцем очки, загоняя их выше по переносице и отрывисто сказал:

– Одновременно, не могу без нее - люблю, а с другой стороны - жажду отомстить ей.

– Я вот своей бывшей жутко отомстил.

– Это когда ты съезжая с ее квартиры, насрал у нее в туалете и не стал смывать?
– произнес он вопросительно. Я кивнул.
– Ты страшный человек.

– Так, это конечно, приятные воспоминания, но чего ты хочешь от меня?
– спросил я, встал, снял чайник с плиты, налил в стаканы воды и бросил туда по чайному пакетику. Невиданная роскошь. Обычно я один заваривал несколько раз. Бездыханное тело чайного пакетика разбухло как трехдневный утопленник. Ему бы еще жить и жить, но что не сделаешь ради друга.

Сахара было мало, так что хватило всего по ложечке. Вован обычно пил минимум с двумя. Он решительно схватил пухлыми ручонками стакан и отпил маленький глоток крепко заварившегося напитка, шумно сглотнул. Его кадык проделал под кожей путь вверх и вниз, потревожив второй и третий подбородок.

– Что-то маловато, - сказал парень, намекая на количество сахара.

– Прокурор добавит, - огрызнулся я, аккуратно садясь обратно, чтобы не расплескать всклень налитый чай.

Вован смертельно побледнел. Перемена была столь разительной, что я подумал о том, что его сердце может не выдержать.