Men na guil edwen
Шрифт:
Налона, как и была босиком, бегала от одной семьи к другой, помогала с кострами, слабо разгоравшимися на влажной земле. Она даже нашла неподалеку маленький ручеек с чистой, но холодной водой. Нарвав в стоящем рядом перелеске множество разных трав, она помогала раненым залечивать раны.
Гномиху благодарили, многие узнавали в ней дочь кузнеца. Каждый раз она плакала, вспоминая отца. Но находила в себе силы, и не прекращала помогать людям.
Леголас, так и не найдя Лириан, пнул ногой дырявую лодку. Он обошел весь берег, осмотрел каждый дюйм, перевернул все лодки, проверил всех раненых. Нигде не было юной
— Гномы были в твоем доме, ведь так? — резко спросил эльф.
Бард кивнул, связывая хворост веревкой.
— Там была эльфийка, она помогала им. Она спасла твоих детей, — сказал Леголас.
— Я поблагодарил ее, — ответил Бард. — Она твоя сестра, я знаю.
— Была еще одна, — сказала Леголас. — Может, ты ее видел?
— Она отдала мне свой лук, с помощью которого я смог убить Смауга. Но потом дракон упал, мы с сыном еле спаслись, а эльфийку с тех пор не видели…
Леголас гневно посмотрел на Барда. Люди. Они оставили ее умирать, спасая свои жизни. Леголас непроизвольно сжал кулаки и зубы до боли в скулах. Сердце его бешено билось в груди. Лириан осталась в разрушенном городе. И никто не помог ей. Леголас злился не на Барда, тот спасал сына, для него другие не были важны, это так типично для людей. Леголас злился на себя. Не должен он был преследовать орков. Эта погоня увела его из города по мосту, ведущему к северному берегу озера. Именно там, на берегу, он и застал нападение дракона на город. Вернуться в Эсгарот для помощи ему помешали орки, с которыми завязалась схватка. Да и та оказалась бессмысленной — предводитель отряда успел скрыться.
К ним подошла Тауриэль, вытащив эльфа из раздумий. Она взглянула на брата, и поняла, что тот уже знает. Но это не облегчило ее душу. Девушка положила руку на плечо Леголасу и прислонилась виском к его груди, быстро вздымающейся под натиском гнева. Обратив внимание на человека, она спросила:
— Куда вы пойдете?
— Есть лишь одно место, — Бард скользнул взглядом по Одинокой горе.
— Да вы просто гений, сир, — тут как тут оказался Альфрид. — Мы можем укрыться внутри горы, пусть там воняет драконом, но женщины все отмоют. Там безопасно, тепло и сухо. И полно припасов: постель, одежда, немножко золота…
— Золото в этой горе проклято, — возразил Бард. — Мы возьмем лишь то, что нам обещано. Для того, чтобы восстановить наш город.
— Новость о гибели Смауга разлетится быстро, — медленно произнесла Тауриэль, задумавшись. — Многие обратят взоры на гору и ее богатства, на ее местоположение.
— Ты что-то знаешь? — спросил Бард, с подозрением поглядев на дочь короля эльфов.
— Наверняка не знаю, — нахмурилась Тауриэль. — Но боюсь, что так и будет, — взгляд ее устремился вдаль, на уходивший вверх склон берега.
— Леголас, за нами пришли, — промолвила она тихо.
Сын короля вышел за ней на пригорок. Перед ним на лошади стоял советник короля Ферен:
— Hir nin, Legolas. Celin «winiath o adar lin. Can i hi danwenidh na le (Господин Леголас. Я несу вести от вашего отца. Вы должны вернуться к нему немедленно), — сказал он, с легким поклоном головы.
Леголас поглядел на Тауриэль:
— Nin naito tuv-rya (Я должен найти ее), — произнес он. — Cuin egor dangen (Живую или мертвую), — добавил он с болью в голосе.
— Nin pada (Я пойду), — Тауриэль подалась вперед. — Tuv-rya ar danwen (Найди ее и возвращайтесь).
Ее брат кивнул. Он взял сестру за руку и прошептал:
— Прости, мне правда жаль насчет того гнома…
Тауриэль посмотрела в синие глаза брата. Он желал ей лучшего. По-своему. Он знал, что их отец никогда не благословит дочь на союз с гномом, и не желал ей подобной горечи. Леголасу сейчас было так же тяжело, как ей. А может даже хуже — надежды на спасение Лириан было безумно мало. Но она была.
— Gwedh tuv-rya (Обязательно найди ее), — Тауриэль улыбнулась брату, и провела рукой по его щеке. Затем запрыгнула на вторую лошадь, шедшую с Ференом, и они направились домой.
***
Едва Тауриэль переступила порог Лесного Дворца, с желанием укрыться в своих покоях и привести себя в порядок после нескольких дней погони и страха, как ей велели передать, что отец ждет дочь внизу.
Трандуил часто бывал в купальной комнате — обширное помещение, окруженное серебристыми толстыми стволами могучих дубов. Посередине было искусственное озеро, диаметром не больше десяти саженей. Не глубокое дно было отделано ровным камнем. Каждый день вода обновлялась, а заботливыми служанками сажались невероятно красивых цветов кувшинки — от темного терракотового до светлого пастельного. Иногда кувшинки попадались и вовсе чУдные — янтарные или сапфировые.
Сбоку от озера стоял резной стол, на котором всегда стояло два-три вида наилучшего вина Средиземья.
Вот и сейчас король, облаченный в широкую серебристую мантию с красным подолом, стоял возле стола и наливал себе в позолоченный бокал терпкий виноградный напиток.
— Le entul erui (Ты вернулась одна), — Трандуил не спрашивал дочь, он утверждал. — Manan (Почему)?
— Legolas dar-ennas… tha-firiath (Леголас остался… помочь людям), — ответила Тауриэль с запинкой.
— Дракон убит. Кто всадил в него черную стрелу? — Трандуил знал самое главное — результат.
— Бард Лучник, потомок Гириона.
— Это было его предназначение, — Трандуил обернулся, и посмотрел на уставшую дочь. — Ma le baul, hen (Что тебя мучает, дитя)? — произнес он неожиданно ласково.
Тауриэль, не смея поднять на отца глаза, быстро захлопала ресницами, смаргивая слезы.
— Эти… люди, отец. Они остались без крова, без пищи, — обманывала она. — Они собираются в Дейл, найти там укрытие.
— Им не выжить без помощи извне, — произнес Трандуил. — А что гномы? Торин не вознаградил Лучника?
— Думаю, Бард запросит свою часть сокровищ.
— И останется ни с чем, — усмехнулся Трандуил. — Дубощит не станет делиться. В нем течет кровь Трора. Жадность скует его сердце, как только рука дотронется до сокровищ.
Тауриэль удивленно посмотрела на отца. При ней он никогда не говорил о гномах. Она знала только о бушующей ненависти к ним. Причину рассказал ей Леголас. Но то был взгляд со стороны. Никто не знал насколько сильна была ненависть Лесного Короля к потомку Дурина. И сколь чернило оно его сердце.