Мэнсфилд-парк

Остин Джейн

Сэр Томас, однако ж, был поистине счастлив в предвидении союза столь бесспорно выигрышного и о котором он знал только все наилучшее и приятное. Это было как раз такое родство, как надобно – в том же графстве, земли по соседству; и он со всей поспешностью сообщил о своем сердечном согласии. Он лишь поставил условием, чтобы свадьба состоялась не прежде, чем он воротится, чего он опять ждал с величайшим нетерпением. Он написал в апреле и твердо надеялся полностью все уладить и уехать с Антигуа еще до окончания лета.

Так обстояли дела в июле месяце, и Фанни едва исполнилось восемнадцать лет, когда местное деревенское общество пополнилось братом и сестрой миссис Грант, некими мистером и мисс Крофорд, детьми ее матери от второго брака. Оба были молоды и богаты. У сына было хорошее имение в Норфолке, у дочери – двадцать тысяч фунтов. Когда

они были детьми, сестра горячо их любила, но так как она вышла замуж вскоре после смерти их обшей родительницы, а они остались на попечении брата их отца, которого миссис Грант совсем не знала, она с тех пор едва ли их и видела. Дом дядюшки стал для них истинным домом. Адмирала и миссис Крофорд, всегда и на все смотревших по-разному, объединила привязанность к этим детям, по крайней мере, они расходились только в том, что у каждого был свой любимец, которому они выказывали особую любовь. Адмирал восхищался мальчиком, его супруга души не чаяла в девочке; и как раз смерть леди Крофорд заставила ее protegee после нескольких месяцев дальнейших испытаний в доме дяди искать другого пристанища. Адмирал Крофорд, человек распущенный, вместо того чтобы удержать у себя племянницу, предпочел привести в дом любовницу; этому миссис Грант и была обязана желанием сестры приехать к ней, что было столь же приятно для одной стороны, как и уместно для другой; ибо к этому времени миссис Грант успела использовать все привычные возможности, которые предоставляет бездетному семейству деревенская жизнь, полностью, и даже с избытком, обставила свою любимую гостиную красивой мебелью, завела отменный сад и домашнюю птицу и уже стала жаждать каких-то перемен дома. Оттого приезд сестры, которую она всегда любила и теперь надеялась задержать у себя, пока та не выйдет замуж, был как нельзя более кстати; и беспокоилась она главным образом об том, чтобы не оказалось, что Мэнсфилд не удовлетворит привычки молодой девицы, до того жившей все больше в Лондоне.

Мисс Крофорд не вовсе была свободна от сходных опасений, правда, они в основном были вызваны сомнениями, подойдет ли ей стиль жизни сестры и достаточно ли изысканным окажется общество; и лишь после того, как она тщетно старалась уговорить брата поселиться с нею в загородном доме, она решилась попытать счастья у других родственников. К сожалению, Генри Крофорду было совсем не по вкусу подолгу жить под какой-нибудь одной крышей либо ограничивать себя каким-нибудь одним обществом; он не мог поступить по желанию сестры в деле столь важном, но с величайшей любезностью сопровождал ее в Нортгемптоншир и, если бы ей там наскучило, по первому ее зову с такою же готовностью забрал бы ее оттуда.

Встреча вполне удовлетворила обе стороны. Мисс Крофорд нашла сестру отнюдь не педантичную или провинциальную, мужа сестры, похоже, настоящего джентльмена, и просторный, хорошо обставленный дом; а миссис Грант получила в тех, кого надеялась полюбить пуще прежнего, молодого человека и девушку весьма привлекательной наружности. Мэри Крофорд была необыкновенно хорошенькая, а Генри, хотя и не красавец, имел приятное выражение лица; держались оба мило и непринужденно, и миссис Грант незамедлительно отдала должное и всему прочему. Она была в восторге от обоих, но Мэри особенно ее покорила; и, ни в юности, ни в зрелые годы не имея оснований упиваться собственною красотою, она вовсю наслаждалась возможностью гордиться красотою сестры. Она не стала ждать приезда Мэри, чтобы подыскать ей подходящую партию; свой выбор она остановила на Томе Бертраме; девушка с двадцатью тысячами фунтов, со всеми ее совершенствами и изяществом, которые миссис Грант представляла заранее, была как раз под стать старшему сыну баронета; и Мэри не пробыла в доме сестры и трех часов, как та, добрая и откровенная, поведала ей о своих планах. Мисс Крофорд обрадовалась, узнав, что в такой близости от них есть столь высокопоставленное семейство, и у ней не вызвало неудовольствия ни то, что сестра загодя о ней позаботилась, ни то, на кого пал ее выбор. Брак был ее целью, при условии, что замужество будет удачным, и так как она видела Тома Бертрама в Лондоне, она понимала, что сам он может вызвать не больше возражений, нежели его положение в обществе. И оттого, относясь к затее сестры как к шутке, не забыла подумать об этом всерьез. В скором времени об этом было рассказано Генри Крофорду.

– А теперь, – прибавила миссис Грант, – в довершение всего я и еще кой о чем подумала. Я бы от души желала,

чтобы вы оба обосновались в здешних краях, и потому, Генри, ты конечно женишься на младшей мисс Бертрам, это обворожительная красивая девушка, доброго нрава, и воспитание получила хорошее, она составит твое счастье.

Генри поклонился и поблагодарил ее.

– Дорогая сестра, – сказала Мэри, – если вам удастся склонить его к этому, у меня будет еще одна причина радоваться, что я состою в родстве с особой столь тонкого ума, и мне останется лишь пожалеть, что у вас нет полудюжины дочерей, которых надобно пристроить. Если вы надеетесь склонить Генри жениться, вы должны обладать хитроумием француженки. Все, на что способны англичанки, было уже испробовано. У меня есть три весьма разборчивые подружки, и все они по очереди обмирали по нему; и даже вообразить нельзя, каких только усилий не прилагали они сами, их маменьки (женщины весьма тонкого ума), а также моя дорогая тетушка и я, чтобы урезонить его, уговорить или хитростью заставить жениться! Другого такого ловеласа не сыщешь в целом свете. Если сестры Бертрам не желают остаться с разбитыми сердцами, пускай лучше держатся от Генри подальше.

– Дорогой братец, я не могу этому поверить.

– Конечно, вы ведь такая добрая. Вы будете снисходительнее Мэри. Вы примете во внимание сомненья молодости и неопытности. Я по натуре осторожен и не желаю в спешке рисковать своим счастьем. К брачным узам я отношусь с величайшим почтеньем. Про жену-благословенье, мне кажется, всего лучше сказано в сдержанных словах поэта «Последний неба дар счастливый»1.

– Вот видите, миссис Грант, как он играет словом, и вы только посмотрите на его улыбку. Уверяю вас, он ужасен. Дурной пример адмирала был слишком заразителен.

– Я не обращаю внимания на разговоры молодых о браке, – сказала миссис Грант. – Если они заявляют о своем отвращении к браку, я понимаю так, что они еще не встретили подходящей особы.

Доктор Грант, смеясь, поздравил мисс Крофорд с тем, что она такого отвращения не испытывает.

– О нет! И нисколько этого не стыжусь. Пускай бы все вступали в брак, если могут сыскать себе подходящую партию. Мне не нравится, когда растрачивают жизнь впустую. Но вступать в брак надобно, если это послужит к взаимной выгоде.

Глава 5

Молодые люди с самого начала понравились друг другу. У обеих сторон было много притягательного, и в скором времени с той быстротой, какую позволяло хорошее воспитание, знакомство обещало стать более тесным. Красота мисс Крофорд не вызвала неприязни у сестер Бертрам. Они слишком хороши были сами, чтобы невзлюбить за это другую женщину, и почти в той же мере, как братья, были очарованы ее живыми темными глазами, чистой смуглой кожею лица и общей прелестью. Будь она высокая, пухленькая и белокурая, это могло бы оказаться для них более серьезным испытанием, а при ее наружности не было и речи ни о каком сравнении, и ей позволительно было быть милой хорошенькой девушкой, при том, что они оставались первыми красавицами в здешнем краю.

Брат ее не был хорош собой; нет, когда они увидели его впервые, он показался им некрасивым и слишком смуглым; но все-таки он был джентльмен и отличался приятной манерою разговора. При второй встрече они нашли его уже не таким некрасивым; да, он некрасив, это несомненно, зато какое выражение лица, и зубы хороши, и так сложен превосходно, что скоро уже забываешь о его некрасивости; а после третьей беседы с ним, отобедавши в его обществе у викария, они уже никому больше не позволяли так о нем отзываться. Такого приятного молодого человека им никогда еще не доводилось видеть, и обе равно были в восторге от него. Помолвка старшей мисс Бертрам делала его по справедливости собственностью Джулии, что она вполне сознавала, и он еще и недели не пробыл в Мэнсфилде, а она уже совершенно была готова в него влюбиться.

Мысли Марии о сем предмете были более смутные и сбивчивые. Она не желала толком в них разобраться. «Что за беда, если ей понравится приятный человек… что она не свободна, всем известно… пускай мистер Крофорд сам поостережется». Мистер Крофорд ничуть не намерен был оказаться в опасности; обе мисс Бертрам стоят того, чтобы доставить им удовольствие, и они к тому готовы; и у него поначалу была единственная цель им понравиться. Он не желал, чтобы они умирали от любви; но при здравом уме и самообладании, благодаря которым ему следовало бы судить и чувствовать вернее, он позволял себе в таких делах большую свободу.