Мент
Шрифт:
— Обосрали всю малину! — орал он. — Спалили груз. Подвели под статью Кошмана… Заводы простаивают, оптовики в Петрозаводске и Мурманске предъявляют претензии по недопоставленному товару. Все несут улыбки!
Ростовские прислали эмиссаров. Убедились — Кошман в Крестах. Убедились (тут уж полковник Тихорецкий расстарался — подготовил документы), что груз конфискован, отправлен на гидролизный завод. Убедились (это обеспечивал Джабраилов), что оптовики-торгаши выставят претензии.
Да, ситуация… Тему перетирали долго. В конце концов сошлись на том, что следующая партия спирта будет поставлена Джабраилову бесплатно.
— Нормально, — ответил Зверев, — хорошая схема.
— И что ты предполагаешь делать? — спросила Настя.
— Сейчас мне нужно будет кое-что проверить, — сказал Сашка. — Потом разработаем конкретный план.
— Одному тут нечего делать, — неуверенно произнесла Настя.
— Зачем же одному? Один в поле не воин.
— А у тебя есть… люди?
— Найдутся, — усмехнулся Сашка. Он уже знал, кого подключит в дело.
После страшного, трагического случая с дочкой Мальцева, Зверев и Лысый виделись дважды. Оба раза случайно. Но, с другой стороны, случайности эти были закономерны. Пути ментов и преступников пересекаются постоянно. Иначе и быть не может.
Первая встреча произошла в ресторане «Нева». Там кучковались авторитеты всех калибров. Соответственно, наведывались и менты. В тот раз агентесса сообщила Звереву, что в «Неве» встречается команда, организовавшая разбой возле гостиницы «Ленинград». Разбой был дерзкий, вооруженный… Агентессе Сашка доверял. Она была наркоманка. Муж-налетчик, лом квартирный, из зоны не вылезал. Но информация от Полины всегда текла стоящая. Сашка ее ценил, прикрывал, даже иногда снабжал кайфом, когда Полина доходила до точки и от кумаров [13] лезла на стенку.
13
Кумар — состояние наркотического голодания (жарг.).
В этот раз тоже все оказалось в цвет. Вся банда — трое азербайджанцев, русский и проститутка-наводчица — действительно гуляла в ресторане. И оружие, и часть взятого на разбое оказались у них с собой. Взяли их чисто, без стрельбы и прочих киношных эффектов. Когда омоновцы уже выводили разбойничков из зала, Зверев вдруг ощутил спиной чей-то пристальный взгляд. Он обернулся, встретился глазами с Лысым. В первый момент даже не узнал его. Виталий похудел, как-то спал с лица. Сполохи цветомузыки из бара окрашивали бритый череп в идиотские оттенки.
Лысому явно хотелось подойти, заговорить. Вероятно, он не делал этого только потому, что не хотел компрометировать Зверева. Сашка подошел сам.
— Здорово.
— Здорово.
— Как дела?
О, идиотский вопрос! Сколько раз каждый из нас задавал его? И сколько раз сам с недоумением слышал!… Как дела? Отлично, просто отлично: жена ушла, машину разбил, с работы выперли… О, рад за тебя, старина. Ты позванивай… Ага, конечно, обязательно позвоню… Да-да, не пропадай. Надо бы встретиться, посидеть. Значит, говоришь, все хорошо?… Да, все сказочно хорошо. Лучше не бывает.
— Как дела? — спросил опер Зверев у авторитета Мальцева и почувствовал себя полным идиотом. И Лысый тоже это понял. И тоже почувствовал себя идиотом. Громко играла музыка, левая сторона лица и черепа Виталия окрашивалась в разные цвета. Узенький кожаный галстук на шее бармена напоминал собачий поводок. Лысый улыбнулся одними губами:
— Нормально. Рад тебя видеть, Зверев. Он помолчал, а потом добавил:
— Несколько раз звонил тебе на службу, но все никак не мог застать.
— Волка ноги кормят, — с усмешкой ответил Зверев. — А ты чего хотел-то?
— Поблагодарить. Ты мне ТОГДА очень сильно…
— Не надо, — перебил Сашка. — Не надо. За ЭТО не благодари.
Музыка смолкла. Молоденькая проститутка у стойки бара закинула ногу на ногу, в наступившей тишине был слышен даже шорох колготок. Зверев и Мальцев перекинулись еще парой фраз. Ненужных, в сущности, незначительных и затертых. То, что их объединяло, делало большинство слов совершенно неуместными.
— И все равно, — сказал Лысый напоследок, — я твой должник. Если будут проблемы…
— Спасибо, — ответил Сашка. — Я свои проблемы сам решаю.
Пожали друг другу руки и разошлись. В эту ночь у опера было еще полно работы. До самого утра — допросы, обыски, выемки.
Следующая встреча носила характер до известной степени комичный. Летом, в середине июля, Зверев и молодой опер Игорь Кудряшов возвращались с Некрасовского рынка. Планировалось там одно задержание, но сорвалось — сбытчик наркотиков что-то почувствовал, ушел. Сашка и Игорь впустую потратили половину выходного, устали от духоты. Были оба довольно раздражены. Кудряшов сидел за рулем старенького оперативного «Москвича». Движок машины страдал астмой, в салоне было невыносимо жарко, а опера даже не могли снять пиджаков — на операцию выезжали с оружием.
На углу Невского и заставленной с обеих сторон машинами улицы Восстания наискосок стояла новенькая девятка. Возле нее, оживленно жестикулируя, разговаривали четверо кавказцев. Объехать их было невозможно. Кудряшов посигналил. На звук клаксона кавказцы только оглянулись — замызганный «Москвич» с двумя лохами не представлял для них никакого интереса. Игорь просигналил вторично. На этот раз на него даже не посмотрели. Зверев аккуратно затушил сигарету и вышел из машины. Он пытался подавить в себе раздражение. Рубашка на спине прилипала к телу. Ремни оперативной сбруи с пистолетом давили плечи.
Он подошел к четверке южан, но на него все также никто не обращал внимания.
— А ну, быстро убрали машину, — сказал Зверев.
— Пошел на хуй, — ответил, не оборачиваясь, один. Их было четверо, они были крутыми и явно ощущали себя хозяева положения. И хозяевами жизни вообще… На Сашку даже не посмотрели. Било в глаза солнце, тек по спине пот. Рядом, не обращая на него внимания, обсуждали свои барыжные дела четверо кавказцев. Зверев не был националистом, он — напротив — служил в интернациональном коллективе. Там были хохол, еврей, татарин, дагестанец. Опера ценили друг друга за профессиональное мастерство, за дерзость. Галкин назвал дагестанца Кагаева лицом кавказской национальности, а веселый, азартный, отчаянный Ильяс называл Семена лицом еврейской национальности. Они шутили беззлобно… Кому как не менту знать, что у преступника национальности нет?