Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия

Кручко Алена

— Бывал, — коротко ответил Грент. Он не собирался делиться с простодушным капитаном своим мнением о священной роще: месте, которое без присмотра полиции давно превратилось бы в рассадник уголовщины и приют всяческих отщепенцев.

— Ну вот, — кивнул тот, — значит, вы понимаете. Там так тихо было, даже ветер замер, будто время остановилось, и… даже не знаю, как сказать. Как будто все те сказочки, которыми трут нам по ушам маги, на самом деле чистая правда. Неприятное, признаться, чувство.

— Понимаю, — согласился Фенно-Дераль. А сам подумал: жаль, след остыл, знать бы сразу. Похоже, ой как похоже, что ждал там гостей умелый менталист.

— Ну вот, а потом Рени отпустил ту шуточку насчет челюстей Виттенца, и началось. Нас как будто понесло, я, кажется, никогда в жизни столько не смеялся, да и его высочество, насколько я успел его узнать, редко веселится настолько бездумно. Это было похоже на опьянение, но… не совсем то. Иначе. Быть может, на возвращение в детство, когда, знаете, бежишь в солнечный день по траве, или первый раз в жизни скачешь верхом, или…

— Первая женщина? — договорил за вдруг запнувшегося капитана Фенно-Дераль. — Чистый восторг, бездумное счастье, когда хочется удержать мгновение в ладонях. Коварные чары, капитан. Но, вы сказали, его высочество тоже поддался настроению? Это странно, я точно знаю, что он носит амулет от ментальной магии.

— У меня тоже есть такой амулет, и у Рени. После прошлогодней кампании многие в армии ими обзавелись, а среди офицеров это стало обязательным. Мы оставили их фор Виттенцу. Иначе было бы нечестно, разве нет? Учитывая предмет спора…

Грент обреченно промолчал. Учить вояк уму-разуму — похоже, сия задача куда выше его скудных умений. Удивительно, как у них еще не вошло в моду рисовать себе мишень на груди перед дуэлями. При таких-то воззрениях.

— А потом, — глухо продолжил капитан Ланцэ, — в один миг все изменилось. Такое чувство… будто небо рухнуло, превратилось в пресс и расплющивает тебя. Будто сердце разлетелось на осколки. Я поверил, что умираю, но даже молитву вспомнить не мог. Даже испугаться не мог по-настоящему, это потребовало бы слишком много сил. Скажите, господин начальник полиции, когда нас нашли бы там мертвыми, как бы объяснили нашу смерть? Мне, признаться, не дает покоя этот вопрос.

— Поскольку дело вел бы я, как предумышленное убийство, — резко ответил Фенно-Дераль. — Я верю в убийственную силу магии, но исключительно в приложении к магу. Злой умысел налицо, и мне, право, весьма досадно, что никто из вас не озаботился поставить меня в известность немедленно. Теперь след давно остыл, и вряд ли удастся найти концы. Хотя я приложу к этому все усилия. Однако продолжайте, прошу вас. Как вам удалось выбраться?

Капитан помолчал, судорожно стиснув кулаки. Похоже, мысль о предумышленном убийстве до этого мгновения не приходила в его слишком честную голову. И продолжил взволнованно, как будто снова переживая те страшные минуты.

— Нас спас Рени. Он выхватил пистолеты и начал стрелять. Просто начал стрелять, как он сам потом признался, наугад, вслепую, даже не раскрывая глаз. Два двуствольных пистолета, четыре выстрела. Ни один из них не попал в цель, мы потом проверили. Но наваждение ушло, как не было.

— Да, — медленно кивнул Грент, — вы спугнули своего убийцу. Следует отдать герцогу должное, в опасных ситуациях инстинкты его не подводят. — Чего не скажешь о разуме, но этого при капитане лучше не говорить. Честный малый не оценит столь едкий выпад в адрес друга и спасителя. — Итак, вы осмотрели всю рощу и не заметили ничьих следов?

— Ничего.

— А пули?

— Не нашли. Мы искали, но, — Ланцэ развел руками, — поверишь в магию! Бесследно, ни царапины на стволах, ни следа на земле… Я облазил половину рощи едва ли не на четвереньках!

— Значит, ни следа? Отлично, — Грент с трудом удержался от того, чтобы не потереть в азарте ладони. Есть надежда, что обалдуй и везунчик фор Гронтеш попал в цель! Это еще не след, но уже зацепка. — Следов крови тоже не заметили?

— Не было, — уверенно ответил капитан. — Ручаюсь.

Ничего удивительного: многие менталисты владеют целебными чарами, области смежные, есть талант к одному, найдутся способности и к другому, было бы желание.

— Отлично, — повторил Грент. — Еще вопрос: вы рассказали о случившемся тем, кто ожидал вас?

— Виттенцу, разумеется. Он даже вернулся с нами в рощу, хотел посмотреть на то место, где все случилось. Остальные ждали на том берегу, но Шоррентен и его дружки — последние, перед кем бы мы стали откровенничать.

— Умно, — хмыкнул Фенно-Дераль. — Ну а пари? Кому засчитали выигрыш?

Капитан усмехнулся:

— Сошлись на ничьей. Хотя герцог порывался повторить.

— Ему понравилось считать дубы и палить в неизвестных злоумышленников? — вернул усмешку Грент. — Ну что же, нельзя не признать, вы получили свое приключение. Благодарю вас, капитан Ланцэ. Ваш рассказ очень мне помог. Позвольте дать вам банальный, но, увы, необходимый совет: будьте осторожны. Если судить по дальнейшему, мишенью был герцог фор Гронтеш, но, пока убийца не схвачен, ни в чем нельзя быть уверенным полностью.

— Понимаю, — кивнул капитан. — Если для того, чтобы найти мерзавца, понадобится моя помощь, буду счастлив помочь.

— Учту. — Грент протянул капитану руку, и они обменялись крепким пожатием. Несмотря на прискорбное простодушие и обычную для военных в мирное время беспечность, Ланце понравился Фенно-Дералю. Наблюдательность и здравый ум — уже немало.

Распрощавшись с достойным капитаном, начальник полиции несколько мгновений сидел, задумчиво глядя в никуда. Потом усмехнулся той хищной ухмылкой, которую надолго запоминали все, имевшие несчастье ее видеть, и вылетел из кабинета почти бегом. Раненый маг-менталист, пусть и залечивший себя сам — это уже какой-никакой, а след. Да еще Шоррентен с неизвестными капитану дружками. Фенно-Дераль многое слышал о молодом графе фор Шоррентене, однако ничто из слышанного не выдавало в том человека, способного интересоваться природой магии с абстрактно-исследовательской точки зрения. В десять утра после праздничной ночи притащиться на берег реки и мерзнуть там на осеннем ветру несколько часов, ожидая результатов пари, в котором лично он не принимал участия? Из любви к науке? Кто угодно, но не Перетт фор Шоррентен!