Ментовские оборотни
Шрифт:
– Женя! Отдайте мне эти фотографии!
Я промолчал. Мое молчание Нина Николаевна истолковала по-своему.
– Я вам за них заплачу, – пообещала она. – Да и зачем они вам?
Вопрос, заданный как бы между прочим, вскользь, на самом деле был важен для нее. Она озвучила свои беспокойство и страх. Эти фотографии почему-то были чрезвычайно для них важны. Но еще они никак не могли понять, почему я проявил интерес к этим снимкам. Не получив ответа на этот вопрос, они не знали, насколько я для них опасен. Я благоразумно не стал
– Мы купим все эти фотографии, – сказала Нина Николаевна. – За любую разумную цену. И те, на которых мой Андрей. И те, где Ростопчин.
Я молчал. Женщина посмотрела на меня испытующе.
– Я так поняла, что вы заинтересовались судьбой этой бедной девочки, – предположила она. – Бросьте это, Женя. Не надо.
Это звучало как добрый совет любящей матери. Такая зла не пожелает.
– Почему? – спросил я.
– Там одни несчастья, – с усилием сказала женщина. – Держитесь от всего этого подальше.
И снова была пауза. Я ни фотографии не возвращал и ни о чем не спрашивал. Это мое демонстративное бездействие предполагало ожидание каких-то объяснений противоположной стороны.
– Андрей знал эту девочку, – не без усилия над собой сказала Нина Николаевна. – Если говорить старым языком – он ей покровительствовал. Там ничего не было постыдного, – поспешила она пояснить. – Никаких таких отношений, за которые можно было бы краснеть. Она такая была натура – стихи любила, прогулки под луной. Тургеневская барышня, такие сейчас уже и не встречаются. Ей было одиноко здесь. Андрей стал для нее отдушиной. То есть мы с Андреем, – тут же неловко спохватилась она и покраснела от этой своей безобидной лжи.
Как там фотолюбитель Карпов говорил? Она страдала. И страдала с достоинством. Пока ее Андрей где-то у старого графского пруда читал стихи молодой барышне, держа ее ласково за руку.
– Теперь эти фотографии Андрею дороги как память, – сказала Нина Николаевна.
– И те, что с Ростопчиным, тоже? – спросил я невинным голосом.
Моя собеседница запоздало обнаружила логическую нестыковку. Снова принялась массировать свои якобы замерзшие пальцы.
– Потом появился этот Ростопчин, – сказала она, сделав над собой усилие. – У них с Андреем почему-то не сложились отношения, – предприняла она безуспешную попытку заменить правдивость слов эрзацем лукавства. – Я бы даже назвала это конфликтом.
– Дело едва не дошло до открытого столкновения? – сказал я понимающе.
– Да! – с готовностью приняла мою подсказку Нина Николаевна, не зная, что не следовало бы ей так спешить.
– А вы не в курсе того, что Андрей Михайлович и Ростопчин вполне мирно сосуществовали и их порой даже принимали за отца и сына?
Нина Николаевна растерялась. То ли оттого, что впервые подобное слышала. То ли оттого, что я оказался в курсе, а она думала, что я не знаю.
– Так вы знаете! – произнесла она растерянно.
Значит, все-таки второе.
– Знаю, – подтвердил я.
– Простите меня, Женя! Я не хотела говорить вам всего! Так бывает, знаете. У каждой семьи в шкафу есть свой скелет. Но люди предпочитают такое вне дома не обсуждать.
Она страдала, и ей было неудобно за ее недавнее лукавство. Единожды солгав – кто же тебе поверит! Но она сделала попытку.
– Тут дело не в памяти о Веронике, Женя. Тут другое. Андрей попал в неприятную историю. Они его погубят. Вы понимаете?
– Нет, – признался я.
Нина Николаевна оглянулась на дверь, за стеклом которой маячила спина ее супруга.
– Только вы, пожалуйста, не обсуждайте с Андреем то, что я вам сейчас скажу, – попросила она меня. – Тем более что он мало чем со мною делится и это больше мои догадки. Я многого не знаю, но что-то я все-таки замечаю, что-то вижу и могу свои версии строить. Этот Ростпочин появился здесь не просто так.
Она посмотрела на меня со значением, предоставляя мне возможность самому оценить, насколько много она сейчас сказала. Я в ответ пожал плечами, давая понять, что у всех поступков есть какая-то причина, и ничем она меня удивить не смогла.
– Он опасен, – почти шепотом произнесла женщина.
– Кто?
– Ростопчин! Женя, отдайте нам эти фотографии! Андрей сильно нервничает, вы бы знали, как он изменился в последнее время! Это у вас он здесь беззаботно пьет водку и разговаривает о всяких глупостях, вы видите его таким, а я ведь вижу его другим!
Она очень волновалась.
– Что у них с Ростопчиным общего? – спросил я.
– Я не знаю! – нервно ответила Нина Николаевна.
Излишне нервно. И совсем неискренне. Она и сама поняла, что снова промахнулась.
– Андрей попал в неприятную историю, – сказала Нина Николаевна. – Давно. Когда он занимался челночным бизнесом.
Наверное, удивление на моем лице можно было обнаружить без труда, потому что моя собеседница тут же сказала:
– Вы не знали, что Андрей был челноком? Сначала он пытался по научной части. Все как у всех: аспирантура, диссертация. Но времена уже менялись. Ни зарплаты, ни перспектив. Он так и не защитился. Хотел деньги зарабатывать. Сначала в Польшу ездил, потом на Турцию переключился.
– А я думал, что он дипломат, – признался я.
Женщина невесело улыбнулась.
– Ну какой он дипломат? – сказала она тихо. – И смех и грех, честное слово. Сначала получалось у него, а потом он потерял много-много денег. Чужих. Я думаю, его подставили. Но это ведь недоказуемо, согласитесь.
– Да, – на всякий случай подтвердил я. – Сейчас вокруг такие умельцы, что только держи карманы.
– И с тех пор он работает на дядю, – женщина судорожно вздохнула. – Но он ни в чем не виноват, поймите. Если он откажется, его просто убьют.