Меня не изгнать I

Котовский Б.

— Здравствуй, — спокойно сказала Миянна.

— Привет-привет! Какими судьбами? Присаживайтесь, не стойте. И сразу вопрос: вы моего друга не видели? Рубэна Осари. Мне тут нездоровилось, он обещал сходить за Отцом Лаврентием, чтобы тот пришел и проведал меня, как единственный знахарь с Силой Божьей.

— Видели, — брякнул я, припоминая случай несколькими днями ранее в Гильдии Задач, когда Гретта выдворила еще одного скелета прямо из очереди. Я присел на ящик. Тот крайне натужно заскрипел под моим весом, захрустел, но выдержал.

—

Интересно, где же его черти носят… — задумался скелет, подпирая подбородок костлявой рукой. — Не хотите в шахматы, пока мы его ждем? Мои глубочайшие извинения, но это единственный вид досуга, который у меня тут доступен, — он обвел руками вокруг, как бы выражая озабоченность.

— Нет, спасибо, — сказала Мия. Я тоже головой вежливо покивал, отказываясь.

— Ну, как хотите, — отозвался скелет, расставляя фигурки и открывая партию один на один со своей черепушкой.

— Расскажи мне, — начала Мия, — что тут было раньше? До того, как закрыли шахту. Что случилось?

— М-м-м?.. — озадачился скелет, повернув голову на мою спутницу. — Так вот оно что… а я и думаю, что так темно и пусто стало. Думал все на обед ушли, пока я лежал в уголке с горячкой, заснул, а как очнулся — никого и не видать. Рубэн к тому времени вернулся с шахматами, сказал, мол, к Отцу он зашел, попросил зайти, но у него большая очередь из-за какой-то дряни, что в шахте нашей подхватили. Ну и мы вот играли, значится. А мне как-то уже и все равно на хворь мою стало, легко так и просто.

— А ты не задумывался, когда ел-то в последний раз? — перебила его Мия.

— Нет. Я же говорю, сбился со счета сколько я тут вообще времени нахожусь. Но не думаю, что прям очень-очень долго. Ну, может пару суток, не умру же я в конце концов от голода! И вообще, в конце концов, мне кажется, я научился питаться силой темноты. Вот, знаете, есть те, кто питаются лучами солнца. А я вот — синтезирую из темноты себе энергию.

— Мгм… — спокойно отозвалась Мия. Я видел как в полумраке у нее брови вздернулись и уголки губ от того, что нес этот бедный поехавший скелет. — Силой темноты, значится, — копировала она его манеру речи.

— Ну, да! — отозвался скелет.

— Ладно. Так, а чем вы тут занимались?

— Ну, как «чем», — отозвался скелет, делая ход конем, — работали на славный род Аскании. Руду добывали, самородное золото там, драгоценные камни… а потом докопались до какого-то металла странного, он зеленоватым свечением мерцал постоянно. Мы его вот копать начали, но со временем стали замечать, что те, кто с ним работают — хворать начинают. Ну там, поначалу слабость, затем рвота, тошнота, головокружение, горячка. Я, пожалуй, третьим был, кто заболел, так как в первых числах был, кто этот металл загадочный и обнаружил.

Он задумчиво глядел на доску. По его абсолютно гладкому черепу это было непонятно, но почему-то воображение играло со мной злую шутку, отрисовывая эмоции на костях. И сейчас скелет пялился на фигурки, после чего поднял

палец вверх и сделал новый ход ферзем.

— А дальше? — спросила Мия.

— Не помню, — пожал он плечевыми суставами. К тому времени я уже валялся с горячкой, попросил Рубэна сходить к отцу Лаврентию, а дальше…

— Ты очнулся, а кругом темнота, — закончила Миянна.

— Да. О! Шах!

— Падишах, — ответил я ему и обратил внимание на сундук, на котором он сидел. — А что у тебя в сундуке?

— М-м-м?.. О! Это секрет. И никого я к нему не подпущу. Тайна, так сказать. Но вам по-этому-самому-секрету расскажу, — он наклонился к нам и заговорщицким тоном продолжил, — с того металла делали потом артефакты, как мне Рубэн рассказал. Местные дварфы дальше его по рукавам утащили, там кузница была, и смастерили нечто великое. Прекрасный доспех, о который ломался любой меч и не пробивала ни одна стрела. И клинок, что резал даже сталь. Вот только все дварфы, что там работали, с ума сходить начали. Каждый хотел себе урвать частичку того доспеха. Когда к ним на утро в кузницу спустились, они уже мертвые лежали, окоченевшие, и каждый держался одной рукой за какую-то часть доспеха, а другой за своего друга, что стал врагом во мгновение ока!

— Так, а в сундуке-то что? — перебил я говорящую черепушку.

— А в сундуке, — свистел он и шептал, — тайна, где доспех лежит. — И тут я уже не выдержал. Опять абсурдом несло за версту.

— ТАК А КАКОГО ХУЯ ОН НАХОДИТСЯ ЗДЕСЬ В КАКОМ-ТО ЗАДРИПАННОМ СУНДУКЕ, А НЕ В СЕЙФЕ КАКОГО-НИБУДЬ БАНКА?

Скелет отстранился от меня. На его костлявой морде явно было видно изумление и непонимание моей реакции.

— Ты чего кричишь так? А вдруг нас кто-нибудь услышит?

— Да нет тут и не было ни единимой живой души, кроме меня и Мии уже лет как пятьдесят!

— Простите? А почему вы обозначили только себя и свою подругу как живую душу? — учтиво осведомился скелет.

— Да потому что ты тоже умер, качан твой полированный!

— В смысле? Не может быть! — Он поднял руки и посмотрел на них своими бездонными пустыми глазницами. — Ух ты… — изумленно сказал скелет и тут же рассыпался на моих глазах на груду костей.

— Поздравляю тебя, — сказала Мия. — Ты только что двумя фразами довел скелета до экзистенциального кризиса, который он не смог пережить. Теперь можешь именовать себя величайшим инквизитором Нового Манк-Норкопа.

Я стоял с отвисшей челюстью. Нет, я ожидал любого исхода, но, чтоб такого?

— На будущее: скелеты — это существа с крайне тонкой душевной организацией, к которым нужен бережный подход, если ты хочешь что-нибудь узнать. Тем более, если этот индивид просидел взаперти почти половину столетия и даже не понял, что был все это время мертв.

Она подошла к сундуку, на котором сидел скелет, небрежно отпихнула его череп в сторону и легко подняла его на стол, где стояли фигурки. Естественно, фигурки полетели вниз.