Меняла
Шрифт:
– Н о мастер Энгер, – в озмутился я, – я дрался вместе со всеми, и не моя вина, что я выжил!
– Н е перебивай меня! – строго молвил управляющий, – Н икто тебя не винит всерьез ни в чем таком. Я говорю о суеверии. Парень, тебе будет трудно найти службу. Посмотри-ка мне в глаза.
Теперь я уверен, что мастер Энгер все вызнал обо мне заранее и расспрашивал только лишь затем, чтобы увидеть мою реакцию на вопросы. Он меня дразнил, чтобы я от возмущения сбросил все, что можно сыграть и изобразить искусственно и показал ему себя таким,
Я послушно нагнулся над столом управляющего и глянул ему в глаза. Вот уж не знаю, разглядел старик что-то эдакое или просто исполнял какой-то свой хитрый ритуал. Но он буравил меня взглядом с минуту, потом просто бросил:
– И ди… По-моему, ты и впрямь ни в чем не виноват, но вряд ли я смогу тебе помочь. Тебе будет очень трудно найти новый отряд. Ищи заказчика, набирающего одиночек…
– С пасибо за совет, – б уркнул я и повернулся к дверям в главный зал.
Я уже успел сделать несколько шагов, когда услышал последнее напутствие:
– … И постарайся сберечь лицо. Магия окончательно разгладит шрамы только через год, а то и два. Если прежде этого срока снова получишь рану в то же место – не поможет ни лекарь, ни маг. Останешься с такими отметками, что прежние покажутся ерундой!.. Удачи тебе, солдат…
Мой юный приятель уже успел заскучать. От нечего делать он прогуливался вдоль полок с более свежими книгами, иногда брал и лениво перелистывал какой-то том. И вздыхал. Его, должно быть, разочаровал наш ночной поход – все оказалось слишком прозаично. Он, конечно, по-своему прав – сегодня на нашу долю не выпало развевающихся флагов, встающих на дыбы боевых коней, прорубленных шлемов и всего прочего. Даже дам, роняющих платочки с балкона и груд трофейного золота в подвалах взятых приступом замков – даже такой малости не случилось…
Услышав мой возглас, Эрствин с преувеличенным энтузиазмом поспешил ко мне и торопливо глянул на страницу, в которую упирался мой палец. Его снова ожидало разочарование: это были колонки цифр, сопровождаемые скудными пояснениями.
– Счета на припасы, – объявил я, – эльфы из Ллуильды выступают в поход и заготовили все, что нужно для войны. Вот, обрати внимание.
Мой палец сместился на поля страницы, где эльф-казначей оставил запись: «Наконец-то мы покончим с этим спесивым вороном» и крошечную картинку. Он все же был эльфом, этот грамотей, заведовавший княжеской казной несколько веков назад – и его живой нрав не мог не сказаться, даже при том, что делом он занимался ужасно скучным и прозаическим. Должно быть, народ Ллуильды тогда, перед походом, был охвачена энтузиазмом. И всеобщий патриотический подъем не миновал писаря, он не удержался, чтобы не излить занимавшие его мысли на поля испещренной сухими цифрами страницы. Войско Ливды-Ллуильды выступало против всеобщего врага, против «этого спесивого ворона».
Мы с Эрствином уставились на крошечный рисунок… Буквально несколько штрихов, но ошибиться было невозможно – от изображения вполне ощутимо веяло мраком и злом. На картинке был человечек с гипертрофированно огромным мечом в руках. Черная тушь слегка выцвела, тени метались по странице, потому что свеча горела неровно, потрескивая сырым фитилем… Но мы с Эрствином разом выдохнули:
– Он…
Это наверняка был он – наш Черный Всадник, странный гость Ливды, близости которого не выносят даже крысы, вгоняющий в испуг наших грубиянов-стражников, расплачивающийся золотом из Семи Башен и не проверяющий сдачу…
Неизвестный эльф явно обладал
Подпись под картинкой гласила: «Меннегерн».
Глава 21
– Скажи, Хромой, это ведь не он? – очень робко осведомился Эрствин, – Не тот, в черном, который… Тогда, утром, у ворот? Ведь этого не может быть, чтобы он жил до сих пор… Меннегерн?
Хм, я сам хотел бы кому-нибудь задать этот вопрос. Мы с Эрствином в неравном положении – он младше и имеет право спрашивать у меня обо всем, что вызывает у него сомнения. А мне спрашивать не у кого. Несправедливо!
– А почему бы ему не здравствовать по сей день? – поинтересовался я в ответ, – Ведь эльфы могут жить вечно. Разве не так?
– Но ведь прошло столько лет… И Семь Башен разрушены…
– Это верно, – само по себе разрушение Семи Башен не означало гибели их повелителя, но был еще один аргумент, – действительно странно, что он до сих пор расплачивается золотыми кронами с собственным профилем. Давай-ка поглядим, что там дальше в этой ведомости. Наверняка по более поздним счетам можно будет догадаться о результатах похода.
Эрствин пробормотал что-то невнятно-утвердительное, он по-прежнему сомневался в моем способе добычи информации. Я же, не обращая внимания на его нарочито хмурый вид, углубился в записи. Война, судя по счетам, длилась недолго – вряд ли больше месяца-полутора. Тем не менее, князья Ллуильды были вынуждены залезть в долги. Традиционная предусмотрительность эльфов – начиная войну, они не позаботились о запасах! Я обнаружил даже копии расписок – заимодавцами были не эльфы, а люди, судя по именам. Ну и один гном. Или я ничего не смыслю – или «Грольморт из Базальтовых Гротов» мог быть только гномом. Затем, немногим больше месяца спустя после начала войны – новые колонки цифр, награды отличившимся воинам и… еще долговые расписки. Странно. Отличившихся воинов награждает победитель… А добыча? Я перевернул страницу и обнаружил на полях еще одну запись. Видимо, у эльфа вошло в привычку доверять наиболее важные мысли этой книге. Что ж, финансовые отчеты мало кому интересны, наверняка, кроме самого казначея, его книгу никто больше не открывал. А надпись гласила: «Проклятие. Грош цена такой победе. Ни Меннегерна, ни его казны. Мать всегда была слишком благосклонна к этому спесивцу».
А потом – снова скучные цифры. Я не очень-то разбираюсь в таких крупных финансовых системах, но похоже было, что победоносная война подорвала силы Ллуильды. Насколько я уяснил, бегло пролистав оставшиеся листы, здешним эльфийским князьям так и не удалось привести в порядок финансы. Я еще пару раз встречал пометки на полях – ничего интересного, казначей жаловался на жадность и непреклонность кредиторов-людей и один раз изобразил какого-то толстяка. Подпись под карикатурой гласила: «Томена не зря прозвали Пиявкой. Он хуже любого гнома». Я просмотрел копии расписок еще раз – многие были выписаны на имя некоего Томена Катота. Никогда не слыхал о таком. Забавно – вместе с эльфийским князем Меннегерном, всеобщим врагом и легендарной личностью, чести быть запечатленным на полях этой книги удостоился какой-то давным-давно забытый ростовщик. Должно быть, тогда он казался казначею врагом не менее опасным, чем враждебный князь… То есть, скорее всего, так оно и было – но, чтобы уразуметь столь печальную истину, нужно быть казначеем. Обычно большинство людей ростовщиков недооценивает.
А цифры с каждой новой страницей становились все более скудными, княжеская казна хирела. Примерно через шестьдесят лет после разрушения ллуильдинским князем Семи Башен разгорелась последняя из Великих Войн. Ну а еще лет пятнадцать спустя Белая Башня была разрушена и эльфы изгнаны отсюда… Навсегда.
И вот – Меннегерн? Или все-таки нет? Призрак? Во всяком случае, золото в его руках было самым настоящим. Уж крона-то призрачной не была, и мне до Гангмара хотелось разжиться такими кронами.