Шрифт:
Русская зима. Как зловеще должно быть звучит данный эпитет для иностранца. Для нашего же слуха это что-то отеческое с нотками бахвальства и досады. То, что неизбежно. Что часть нас самих.
Зимой короткий день и стужа не дают в полной мере проводить время на воздухе. В эту пору на всех центральных телеканалах назойливо торчит борода Советских фильмов. Одним словом – зима. Да вдобавок Русская.
Потому, любая заурядная встреча, любой тривиальный разговор кажется чем-то особенным, запоминающимся и важным. Как блёклый цветок последи серой тундры представляется дивным и красочным. Именно с таким по сути обыкновенным человеком мне довилось встретиться посреди снега и холода.
Он, как и я, как и многие другие, был вынужден коротать вечер, а возможно и ночь, в гостинице аэропорта города Хабаровск. Виновницей заточения людей была разгулявшаяся метель.
Когда я вошёл в отведённый мне номер гостиницы в нём уже располагался тот самый обыкновенный человек. Он колдовал возле чайника и постоянно кашлял. А заметив постороннего, на правах «хозяина», заговорил первым:
– У меня не ковид и не грипп. Кхе-кхе. Иначе бы меня не пустили в зону вылета. Мой кашель аллергический. Кхе-кхе. Сейчас выпью микстуру и всё пройдет. Кхе-кхе.
Я присел на свободную кровать и осмотрел вынужденное, с виду довольно приличное, соответствующее трём звёздам жилище. Свет в номере был зажжён лишь у ночников над кроватями. Излучаемое ими сияние больше походило на свет от костра или камина. Метель с воем настойчиво била по окну номера напрашиваясь в гости.
По комнате распространился приятный запах заваренных трав. Сделав пару глотков горячего напитка, мой сосед уселся на свою кровать напротив меня:
– Вам не предлагаю. Так как это лекарство. Кхе-кхе. Диего. Меня так зовут.
– А! Александр.
На вид ему было чуть больше пятидесяти. Его смуглое средиземноморского типа лицо, в купе с уверенным взглядом и сдержанной улыбкой являло человека отчаянного. По-русски говорил без акцента. Речь была быстрой, словно ножи метал. И казалось, что если бы он говорил спокойнее и тише, то меньше кашлял.
Для меня он был человеком неизвестным в настоящем и как представлялось мутным в прошлом. Мне захотелось разгадать эту, возможно опасную для меня, загадку:
– Вы иностранец?
– Американец. Кхе-кхе. В том смысле, что живу в Перу, а паспорт у меня Панамский. Удивлены моей правильной русской речью? Кхе-кхе.
– Немного.
– Дайте время допить, чтобы я перестал кашлять. Кхе-кхе. А там, если всё ещё будите заинтересованы в разговоре поведаю мою историю происхождения.
– Охотно послушаю.
Диего отхлёбывал большими глотками варево и с наслаждением выдыхал со звуком, словно купец за блюдцем чая. Я без надежды заглянул в телефон и пролистал сообщения от службы аэропорта. Затем с таким же отсутствием энтузиазма посмотрел прогноз погоды.
– Что пишут? Глухо? – Спросил Диего, избавленный от кашля.
– Да. Похоже до утра куковать придётся.
Последующая речь жителя Перу была плавной и тихой. Совсем русской.
– Давненько я не говорил так много по-русски. Признаться, думал разучился.
– Вы, должно быть, учились у нас?
– Целых двадцать лет. Ха-ха. Я в Советском Союзе родился. Вам сколько лет?
– Двадцать два.
– Вот-вот. Мне тогда столько же было, когда я покинул страну. Дальневосточник?
– Приезжал к родителям. Они в Солнечногорске живут. Теперь к себе в Питер пытаюсь вернуться.
– Забавно. Мои родители из Ленинграда. Вообще, предки наши из Толедо. Есть такое местечко в самом центре Испании. После гражданской войны на Пиренеях, Советский Союз принял у себя многих испанцев. Среди них были и мои родичи. Дед участник той войны закончил её под Ленинградом, вновь встретившись с фалангистами. Бабушка с годовалым ребенком, моим будущим отцом, были в эвакуации во Владимире. По окончанию блокады Ленинграда вернулись в город восстанавливать хозяйство. А я уже в 69-ом на свет появился.
Диего замолчал. О чём-то задумавшись, он поигрывал пустой кружкой пальцем, просунутым в душку фарфоровой посуды. Тяжело вздохнув, поставил кружку на столик, посмотрел на меня своими быстрыми чёрными глазами и улыбнулся:
– Вот так вот.
Конец ознакомительного фрагмента.