Меровинги. Король Австразии
Шрифт:
– Прими мою душу, Всевышний… Fiat voluntas tua [18] !.. – чуть слышно прошептал Эгидий, и его некогда сильные ноги подкосились. Он рухнул на расстеленный перед деревянным троном Хлодвига ковер и испустил дух.
Вождь франков поднялся, жестом, полным достоинства, перекинул палудаментум через правую руку и торжественно изрек:
– Мы победили Эгидия, наместника Рима, и плодородные земли Аквитании отныне наши! Повелеваю всем своим верным букелариям [19] встать во главе поверженных земель и править ими под предводительством советника от моего королевского имени. Я же обращу теперь свой взор к Суассону, столице Суассонского королевства. Город Лютеция [20] , что на реке Сена, тоже должен принадлежать франкскому королевству! И да поможет
18
Fiat voluntas tua – Да будет воля твоя (лат.).
19
Букеларии – члены военной свиты (рим.).
20
Лютеция – город, основанный римлянами; будущая столица франкского королевства (ныне Париж).
21
Многие франки и вестготы были приверженцами Логоса, переняв арианство у римлян. Арианство – религиозное течение в христианстве (IV–VI вв.), возникшее в поздней Римской империи. Получило название от имени его зачинателя – александрийского священника Ария. Ариане отрицали божественное происхождение Иисуса и поклонялись Логосу. Предполагается, что король Хлодвиг тоже (возможно, формально: только потому, что на завоеванных им бывших римских территориях население исповедовало арианство) придерживался данной религии. Франки и германцы, принявшие арианство, долго не забывали и о своих языческих богах. По этой причине понятия арианство и христианство римского обряда (термин католичество появился позже) ниже будут разграничены. Арианские храмы часто соседствовали с христианскими.
Преданные букеларии дружно пали ниц, покорно склонив головы перед королем Хлодвигом – повелителем Галлии, Аквитании и земель Реймса.
Суассонским королевством правил Сиагрий, сын Эгидия. Только вот его военачальники слишком привыкли к роскоши, а воины, являвшиеся в основном наемниками, не испытывали ровно никакого желания погибать от рук воинственных франков. Именно поэтому дружина Хлодвига, вторгшись в королевство, продвигалась к Суассону семимильными шагами. В итоге Сиагрий в панике бежал, оставив столицу со всем ее населением на милость победителя, а сам попросил убежища у короля вестготов Алария, правившего ныне в Пуатье.
Увы, Аларий не унаследовал от своего отца Эйриха Непобедимого ни надлежащей решимости, ни мудрой прозорливости. Это только его доблестный родитель смог еще во времена правления Либия Севера [22] резво преодолеть с дружиной Пиренеи, вторгнуться в Лангедок и обосноваться в Тулузе. А затем силой меча взять еще и земли в бассейне Луары, впоследствии передав Пуатье с прилегающими к нему территориями сыну.
Да, король Эйрих всегда умел вести мудрую политику и с соседями-королями, и с Римом. Именно он заключил в свое время мирный договор с Эгидием Афранием и его сыном Сиагрием. И он же, воспользовавшись царившими в Риме смутными временами, когда одного императора буквально сходу менял другой, пообещал очередному правителю увядающей империи исправно платить налоги, но… в обмен на признание его притязаний. И даже юному тогда еще Хлодвигу, Эйрих не забыл преподнести щедрые дары и искренние заверения в том, что никогда и никоим образом не посягнет на земли франкского королевства.
22
Либий Север – император Рима (примерно 451–461 гг.).
Теперь же Аларий, привыкший вести беспечную жизнь и почивать на лаврах великого родителя, пребывал в полной растерянности. Как поступить: дать приют безземельному королю Суассона или все-таки выдать его Хлодвигу?!
Опасаясь гнева Хлодвига и рассчитывая на дальнейшее мирное сосуществование франкского и вестготского королевств, в итоге Аларий остановился на мысли о выдаче беглеца. Встреча королей произошла на одном из многочисленных островков, омываемых стремительными водами Луары. Хлодвиг выразил удовлетворение мудрым поступком Алария и заверил его в вечной дружбе. И в подтверждение своих слов даже преподнес Аларию сокровища, отнятые у Эгидия во время похода в Аквитанию. Растроганный король вестготов принял расположение Хлодвига за чистую монету, а Сиагрий очень скоро был казнен…
Жители Суассона поклонялись, наряду с Логосом, и Иисусу Христу, проявляя тем самым завидную веротерпимость. Однако доктрина христианства получала на землях Суассонского королевства все большее распространение, ибо ее исповедовал сам Рим, официально объявивший арианство ересью. Именно поэтому на территории Суассона насчитывалось уже несколько христианских храмов и монастырей.
Согласно франкским обычаям, все захваченные у поверженных противников трофеи свозились в одно место, после чего происходил их дележ. Разумеется, в присутствии короля. В Суассоне добыча оказалась богатой! Но в самый разгар дележа, осуществляемого на сей раз в огромном зале одной из местных вилл, к франкским захватчикам пожаловал епископ, настоятель храма Сен-Пьер. Облаченный в темную сутану и опираясь на резной посох, он с порога навскидку определил вождя завоевателей в высоком гордом мужчине с распущенными черными волосами. Поэтому, не раздумывая, приблизился к Хлодвигу и, низко поклонившись, сказал:
– Молю тебя о милости, о, могущественный властитель Суассона!
– Говори! – кивнул король франков.
– Я – настоятель храма Сен-Пьер. В нашем храме хранилась серебряная чаша, история которой исчисляется почти тремястами лет и восходит к истокам христианства. Молю вас: оставьте себе все золото, серебро и всю церковную утварь, но верните чашу! – епископ пал перед Хлодвигом на колени.
– Настоятель! Твоё религиозное рвение и преданность вере весьма похвальны. Но здесь, как видишь, собрано слишком много разных чаш. Так что, если найдешь среди них ту, о которой просишь, я готов вернуть ее тебе.
– Благодарю тебя, о, могущественный властитель Суассона!
Епископ поднялся с колен и проследовал к расположенным посреди зала длинным скамьям, на которых были выставлены всевозможные сосуды. Искомую серебряную чашу, украшенную драгоценными камнями и жемчугом, он отыскал только на третьей по счету скамье.
– Вот она! – воскликнул епископ и трепетно взял ее в руки.
– Что ж, епископ, чаша твоя! – снисходительно изрек Хлодвиг.
Неожиданно один из его воинов подскочил к епископу и, выхватив у того чашу-реликвию, возмущенно вскричал:
– Господин, ты вправе распоряжаться лишь своей долей добычи! – Никто не успел и глазом моргнуть, как он выхватил из ножен спату и одним махом разрубил ценную чашу надвое. – Вот, господин! Теперь всё по справедливости: одну половину пусть, так и быть, забирает епископ, но другая половина – это добыча воинства!
В душе Хлодвиг пришел в неописуемое негодование от подобной дерзости подчиненного, однако прилюдно попрать древний обычай своего народа не решился. Зато примерно через год, во время очередного смотра дружины, Хлодвиг, подойдя к тому самому дерзкому воину, обвинил его в небрежном отношении к оружию: якобы его меч был тупым и имел множество зазубрин. Выхватив у него из-за пояса франциску [23] , король с брезгливой гримасой бросил ее на землю, а когда тот нагнулся, чтобы поднять оружие, молниеносным ударом меча рассек его голову пополам.
23
Франциска – франкская секира.
– Ведь именно так ты поступил с чашей в Суассоне?! – мстительно молвил он.
С тех пор никто и никогда не осмеливался открыто выступать против Хлодвига.
Глава 2
Букцинатор [24] просигналил в боевой горн, едва забрезжил ранний апрельский рассвет. Многочисленные франкские вагенбурги [25] мгновенно пробудились.
Свита короля в полной амуниции – в рогатых шлемах-геумэ с откинутыми кольчужными масками и в сетчатых панцирях, с мечами и францисками в руках – собралась у походного королевского шатра.
24
Букцинатор – сигнальщик в горн или рожок.
25
Вагенбург – лагерь, окруженный сцепленными между собой повозками.
Хлодвиг по сигналу тоже поднялся с тюфяка и освежил лицо водой. Оруженосец подал завтрак – чашу вина и кусок запеченного на огне мяса. Расправившись наскоро с трапезой, король надел перевязь с мечом, накинул пурпурный палудаментум и вышел из шатра. При его появлении воины свиты, буквально затаившие дыхание в ожидании повелителя, синхронно обнажили головы и преклонили колена. Хлодвиг ответил на их приветствие легким кивком и привычно занял выжидательную позицию.
Закаленные в боях верные воины, многие из которых сражались бок-о-бок с Хлодвигом вот уже почти восемь лет, приложили правые руки к сердцам и заученно отчеканили: