Мертвая кровь
Шрифт:
– Сэн, просыпайся, – толкнули меня в плечо.
Я быстро протер глаза. Надо мной склонился пастор, а позади в башню заходили новые посетители, отпускающие в мой адрес шуточки. Больше похожие на туристов-горожан, чем на паломников.
– Простите, тан.
Солнце уже клонилось к закату, а значит скоро вечерняя служба. Посетители разбрелись по балкончикам, любуясь вечерним Блайншвиком и негромко переговариваясь.
– Наговорился? – поинтересовался служитель.
– А? Да, спасибо, – опомнился я. – То, что мне было надо.
– Это последняя группа на сегодня.
– Могу я прийти завтра?
– Тебе есть, где переночевать?
– Нет, – помотал я головой.
– Я могу выделить тебе матрас в комнате послушников. Как тебя зовут?
– Эван. Эван... До-жи.
– Можешь звать меня отец Уло. Так что?
– Спасибо, отец. С радостью приму ваше предложение.
Пускай я уже присмотрел себе место для ночлега в одном заброшенном здании, глупо отказываться. В храме всяко безопаснее, ведь в разных заброшенных местах любит собираться разная шпана. Вроде меня. Хотя... Слышал я истории про монахов-извращенцев. И все они, как один, рассказывают о монахах с добрым лицом и мягким голосом, которые заманивают доверчивых детишек и потом делают с ними всякие непотребства. Ну не может же мне второй раз подряд так не повезти?
Вечерняя служба вышла более долгой, чем я ожидал. Да и народу собралась тьма. Причем весьма зажиточные граждане, я смотрелся среди них белым птером. Честно говоря, руки так и чесались, уж больно удобные цели были рядом, с тугими кошелями и карманами. Однако промышлять в храме – так низко пасть мне не хотелось.
После службы я отыскал пастора, и тот познакомил меня с молодым послушником лет на пять меня старше. Служитель повел меня по коридорам монастыря, попросил достать соломенный матрас и одеяло из кладовой, после чего привел в укромную келью, где уже было расставлено хаотично шесть заправленных кроватей и находилось несколько юных жильцов.
– Свободной кровати для тебя у нас нет.
– Ничего, мне матраса хватит.
– Смотри у меня. Отец Уло любит помогать страждущим, но, если что-то пропадет, ухо оторву, ясно? – с явной угрозой в голосе проговорил послушник.
– Да, тан. И в мыслях не было что-то брать в храме без спроса.
Похоже, мои слова его отчасти успокоили. Остальные послушники, разного возраста, не особо обращали на меня внимание. Я устроил матрас с одеялом в уголке. По-видимому, привыкшие. Часть рукодельничали, что-то шили, часть читали тексты писания и что-то записывали. Я охоч до книг, однако священные тексты никогда не вызывали у меня интереса. Как под светом тлеющей лучины они что-то видят – большая загадка. Перекусив последними фруктами, я еще немного позанимался с аурой, прежде чем плавно перешел ко сну. То ли это такой побочный эффект от моего самолечения, то ли столь скучное медитативное занятие неизменно усыпляет меня.
Послушники встали еще до восхода солнца. Меня также разбудили. Оставлять меня одного в келье никто не собирался. Они отправились на утренние чтения, меня же отвели пастору Уло. Средних лет мужчина с простой темной бородкой коротко улыбнулся мне:
– Хорошо отдохнул, Эван?
Я кивнул, почесав немного ноющую шею.
– Как тебе у нас? Не обижали?
– Нормально, – лаконично ответил я.
– Знаешь, Эван, мы живем скромно, как видишь. Но делаем все вместе благое дело. Вселяем веру и надежду в людей. Мы большая сплоченная семья, а Великая Гайя наша общая Матерь. Если ты хочешь получить еду, то можешь подрядиться на работы. Здесь, в монастыре территория небольшая, рук хватает, но в пригороде у нас есть другая община, где тебе будут рады.
– Благодарю за заботу, отец Уло. Я... не думаю, что мне место в храме. Могу я у вас ночевать иногда? И приходить в башню?
– Конечно, Эван. Помни, в каждом из нас, даже в самом маленьком, живет маленькое солнце.
Я молча кивнул и распрощался с пастырем. Похоже, он и впрямь хороший человек, чтящий заветы Гайи и любящий помогать окружающим. Сомневаюсь, что в храме такая уж нужда в новых послушниках. Однако доверять никому нельзя. Под маской добродушного существа всегда скрывается гнилое сердце. Полагаться можно только на собственные силы, а с остальными сотрудничать. При необходимости. Да, таков мой девиз. Не из “Записок Безликого” или откуда-то еще, осознал я вдруг. Нет, просто таков я есть на самом деле. Выброс, изгнание родителей, приемная семья, предательство друга. Все это сделало меня таким, какой я есть. О чем совершенно не жалею.
Улицы Блайншвика наполнялись людом. Несколько часов ушло на то, чтобы пополнить запасы провизии на день. Заделал смачный синяк на плече, навернувшись с забора при побеге, но в остальном порядок. Я спрятался в небольшом светлом проулке, чтобы перекусить, когда ко мне подошла компания из двух подозрительных лиц.
– Эй, утырок, это наша зона, сечешь? – сплюнул один из них, чернокожий, выделяющийся крупными глазами на выкате.
Второй подельник беспрестанно оглядывался по сторонам и потирал руки, словно за ним гнался наряд стражи. Я с щемящим сердцем достал два часа и бросил в их сторону. Рукастый бандит сноровисто поймал деньги.
– Звиняйте, братва. Я новенький. Не просветите, что почем тут?
– Надолго? – поинтересовался пучеглаз, успокоившись.
– Покуда удача не оставит, – пожал я плечами.
– Хорошо сказано, малек. Откуда сам?
– Тытлаг.
– Как Слепой Чен?
– Я не успел накопить денег на вступление, – ответил я честно.
– Ха. Зырь сюда, малек. Пока можешь подо мной ходить, у меня есть кое-какие терки со старшими. Половину мне, половину себе.
– Звучит неплохо. Я пока по мелочи, осматриваюсь.
– Правильно. Спешка нужна только при ловле гравита. Слушай расклад. В Блайншвике хозяйничают трое: Крив-жи, Баламут и Странник. Левый берег за Баламутом, северная часть этого берега – за Странником, начиная от обители выродков и до Центральных рядов.
– Выродков? – переспросил я.
– Ублюдки, нелюди, эсперы. Выродки, одним словом. И Двиэль — их главное логово. Наш район принадлежит Крив-жи Толстопалому. Я с ним один раз встречался. Жуткий тип. Насквозь тебя видит. Если хочешь стать одним из нас, то придется тебе попотеть, малек. Но взносы собирать не принято. Докажи свою полезность, заслужи доверие старших, подгончик сделай. И прочая брехня в том же духе, – темнокожий бандит снова сплюнул. Видимо, подобные речи не в его стиле. – Ко мне можешь пока обращаться босс или господин, что больше нравится, хех.
– Да, босс. А что, у вас эсперов не любят?
– Кто ж любит этих выродков?! У Странника есть эсперы, говорят, но Крив-жи ни за что не возьмет урода к себе. У Толстопалого есть свой кодекс чести, сечешь?
– Да, босс.
– Доки есть?
– Да.
– Держи при себе. Полосатые хватают всех без разбору. И даже в Яму бывает, кидают. Хотя мелюзгу вроде тебя вряд ли тронут.
Полосатые – это, очевидно, стражи Аспекта Контроля, прозванные так в честь их серо-черной формы.