Мертвая петля
Шрифт:
— Я сам не хочу.
— Да ну? То-то ты постоянно со стояком ходишь, — Черный не желал угомониться.
— Не твое дело, — огрызнулся Артем.
— Значит, не дает… — он сделал притворно сочувственное лицо и поцокал языком.
Издевается. И тут что-то щелкнуло в голове у Артема.
На эту тему они с Ниной препирались каждый день. Яростно, но молча. Без слов. Он завлекал ее дальше и дальше по той безумно сладкой, липкой и скользкой дорожке, а она липла, скользила, скользила… И все-таки в последний момент останавливалась. И так каждый раз. Эта мысль зрела давно, сейчас она просто окончательно оформилась.
— Я сам не хочу, — проговорил Артем сквозь зубы, — А захочу, даст.
— Да ну, так я тебе и поверил! — вмешался Венька, даже перестал зажимать хозяйку.
— Тема, видишь, народ не верит. Девушки, вы ему верите?
Девчонки тут же подхватили нить и дружно зашумели:
— Неееет!
— Докажи, — сказал Черный.
***
Нина заметила, что в последнее время Артем постоянно мрачный, понимала, его их отношения не удовлетворяют. Но и пересилить себя, дать ему то, чего хочет… Чего ей самой хочется…
Нельзя. Непреодолимо.
Но она же видела, парень обижается и отдаляется от нее! И Нина уже не знала, что делать, потому что потерять его теперь не могла.
Тот ночной звонок застал ее врасплох.
Артем никогда раньше не звонил ей по ночам. Она знала, что у ее парня есть друзья, с которыми у него какие-то дела. Артем не стал вдаваться в подробности, а ей было не особо интересно. С одним из них, с Черным, даже познакомил.
Но больше не знакомил ни с кем, и никогда не брал ее с собой, если шел на какие-то свои встречи. У Нины даже создалось впечатление, что он ее то ли стесняется, то ли прячет. Пока он приходил каждый день, пока они были вместе и целовались как безумные, ей было безразлично.
Он все спрашивал ее, любит ли она его, словно сомневался. А она отвечала, что любит, что любит…
Эта его мрачная замкнутость в последние дни…
Тот ночной звонок застал ее врасплох. Звонил Артем.
— Не спишь?
Нина ответила, что не спит. Из трубки доносились голоса, хохот и звуки музыки. А голос у Артема был какой-то странный. Какой-то грубый и напряженный. Он выпивший.
— Скажи, ты любишь меня?
— Ты же знаешь, — прошептала Нина.
— Скажи, — дышал он в трубку.
— Люблю.
— Громче!
— Люблю!
— Хорошо. А если любишь, значит ляжешь со мной, — какой-то пьяный надрыв слышался ей его в голосе, — Ляжешь?
Ей показалось, если она сейчас ответит 'нет', он больше не никогда придет. Исчезнет навсегда из ее жизни. Слезы покатились из глаз.
— Ляжешь?! — безжалостно давил Артем.
— Да, — мертвым голосом ответила Нина.
Артем повесил трубку.
Что это было…
Начало конца.
Как может мед в одночасье превращаться в горечь? В черную, беспросветную горечь?
***
— Что-то непохоже, что она собирается сдержать свое слово, эта твоя Нинка, — издевательски хмыкнул Черный.
— Заткнись, — зло прошипел Артем.
Их разговор слышали все. И все теперь насмешливо ухмылялись. У него от злости пошла кругом голова. А Черный продолжал вещать менторским тоном:
— Ты думаешь, ты хозяин положения, да? Ни хрена. Это она тебя за *** держит. И как на поводке водит, — он засмеялся, — По воду поведет и без воды приведет. Телок, б****ь. Наивный чукотский мальчик.
Слова были произнесены вовремя. И упали как зерна в унавоженную почву.
Артем и сам потихоньку дошел бы до этого, во всяком случае в тот момент так ему показалось. Слова Черного и насмешки только ускорили процесс и подстегнули его принять правильное решение.
Он и раньше все ждал, когда же она его предаст снова. Когда решит, что довольно поиграла в любовь, и бросит его. Как уже бросила тогда, в первый раз. Он целый год не мог избавиться от боли, от самой настоящей боли в груди. Сс***ка…
Но теперь он не даст ей такой возможности.
Он бросит ее сам. А она пусть попробует, каково это, когда…
Артем задохнулся воспоминаниями о том, что испытывал когда она просто отшвырнула, как надоевшего щенка.
Нет. Этого больше не будет.
Он рассмеялся. Холодно, зло.
— Ошибаешься, Черный. Я сам буду решать, чего делать и как жить. И она мне без надобности.
— Да ну, брось, — удивился тот.
— Да. мне никто не указ, — Артем встал, выцепил ближайшую девчонку, что сидела тут же, спросил, — Пойдешь со мной?
Та оглядела его с ног до головы. Красавец. При бабках. Вытаращила красивые синие глазки:
— Ты чё, издеваешься? Конечно!
И засуетилась:
— Ребят, мы пошли, не ищите нас! — и потянула его за собой.
— Эй! Послушай, Артем! Ничё, если к твоей Нинке подкачу? — крикнул вдогонку Черный.
— Делай, что хочешь, — не оборачиваясь ответил он и вышел за дверь.
Было ему все равно?
Нет.
Но от той злости, что сжигала изнутри, он стал почти бесчувственным.
Да! Ему было все равно!
***
Нина долго смотрела на трубку в своей руке. Гудки. Отбился.
Она чувствовала себя застывшей и больной. Хотелось сглотнуть, но никак не удавалось проглотить тот ком, который встал в груди, мешая дышать. Плакать. Хотелось плакать, но слезы тоже застыли.
Проснулась мама, вышла в кухню, с удивлением глядя на Нину.
— Ты чего не спишь? — пробормотала хрипло сонным голосом, выпила воды.
Девушка все так же сидела с трубкой в руке. Мать подошла, взяла телефонную трубку из негнущихся пальцев, погладила ее по лицу.