Мертвая вода
Шрифт:
– Что, обрубок, не нравится? Я бы поделился с тобой девочкой, но тебе же это не нужно, ты же у нас по пояс деревянный, – глаза Ройтмана сверкнули.
Надрывно жужжа мотором, кресло быстро покатилось к двери. Из всех сослуживцев Кирилл только Жиля мог назвать другом. У него на глазах унизили друга, а он ничего с этим не сделал. Кирилл кинулся следом, хотел утешить, приободрить, но опоздал. Створки лифта закрылись перед носом. Кирилл бессильно сжал кулаки; ему отчаянно хотелось набить Ройтману морду.
Остатки самообладания победили, он вернулся в квартиру. Прошел через гостиную, брезгливо отодвигаясь от совокупляющихся на
– Кир, а ты-то что здесь делаешь?
На балкон вышел Майкл Бекхем, заведующий лабораторией в техотделе. С ним была Полина, бывшая жена Кирилла.
– Я мог бы тебе этот же вопрос задать, – Кирилл слегка поклонился, растянул губы в улыбке. – Привет, По.
– Меня Ройтман пригласил, – скривился Майкл. – Приперся ко мне в отдел, выпрашивать какое-то радиоактивное масло. Я хотел его послать за официальной бумажкой, но он сказал, что от тебя. А потом пригласил на вечеринку. Ну, мне все равно вечером делать нечего, вот и…
– Ты опоздал, там народ уже вовсю зажигает. Впрочем, если вы по-быстрому разденетесь и туда нырнете…
– Это не то, что ты думаешь, Кирилл, – смешался Майкл. – Мы с По…
– Я ничего не думаю, мне все равно.
Кириллу было в самом деле все равно. Трехлетний брачный контракт с Полиной истек еще в январе этого года, и они не рвались его возобновлять.
– Да что ты с этим импотентом разговариваешь? Он же больной! – вдруг крикнула Полина.
Майкл взял Полину за руку, что-то зашептал на ухо. Она резко вырвала ладонь и отвернулась. Майкл вопросительно посмотрел на Кирилла. Кирилл пожал плечами, отвернулся и стал смотреть на рекламный щит напротив. На щите крутился видеоролик. Отвратительные бородатые дядьки в чалмах, смуглые и черноглазые, тащили куда-то связанных белых женщин. Сотрясая землю, маршировали бравые панцергренадеры, проносились стремительные реактивные беспилотники, заливая огнем все вокруг. «Они сражаются за свободу и демократию. Они сражаются за тебя!» – возвещала бегущая строка.
Кирилл смотрел вниз невидящими глазами. У него снова дергалась рука, уродливый полукруглый шрам на тыльной стороне ладони побагровел. Он стиснул перила и попытался поймать за хвост ускользающую мысль. Жиль что-то хотел ему сказать, что-то важное, но им помешали…
Кирилл еще немного постоял, потом развернулся и отправился домой. Отведенное на отдых время подходило к концу, надо было хоть немного поспать.
У лифта Кирилл столкнулся с соседом из квартиры напротив. Тот работал инженером на Ленинградской АЭС и месяцами не появлялся дома. Кирилл поздоровался, сосед ответил коротким кивком. Так получилось, что сосед открыл дверь на пару мгновений раньше. Кирилл краем глаза увидел, как в прихожей соседской квартиры мелькнуло чье-то лицо. Мелькнуло – и исчезло. Кто-то вышел встречать соседа, но увидел Кирилла и спрятался. Сделав зарубку в памяти – завтра же проверить, Кирилл провалился в сон.
Прошла неделя. На «интеллигентскую тусовку», как Кирилл называл про себя «Клуб Прикладной Истории», не удалось найти ничего компрометирующего. Сначала он наблюдал одновременно за всеми фигурантами, потом переключился на одного – Феликса Матецкого. Чем больше Кирилл наблюдал за ним, тем больше убеждался, что Феликс не тот, за кого себя выдает. Харизматичный Феликс читал книги, старинные бумажные книги, которые брал у профессора. А еще они спорили, причем на равных: профессор слушал Феликса с интересом. Феликс имел редкий дар убеждения, был уверен в себе, эрудирован. Необычный набор качеств для простого работяги.
На закрытых заседаниях Клуба порой звучала очень резкая критика властей. Люди приходили, слушали, кивали и уходили ошарашенные. Но Кирилл знал: это пройдет. Они уйдут из Клуба и только немногие вернутся. А те, кто уйдет, очень быстро все забудут. В сознании сработают защитные механизмы, шаблон вернется на место, и спустя месяц-другой они будут вспоминать о Клубе как о кучке чудаков. Групп, подобных Клубу, появлялось по несколько в год. Их никто не преследовал и не закрывал. Они распадались сами, теряя почти всех своих членов. Самых неугомонных, если они работали в ключевых точках полиса, тихо и без суеты переводили на другую работу.
Феликс с Хелен часто уединялись, пили вино и обсуждали тему свержения власти. Ничего конкретного, никаких зацепок, разговоры на общие темы. Хелен мечтала о построении справедливого общества, Феликс больше упирал на революцию: мол, главное – скинуть власть, а там посмотрим.
Видя, что дело не движется, Кирилл решил пойти ва-банк. Он попросил у Грубера разрешения перейти к активным действиям. Кроме смутного ощущения неправильности, несоответствия, у него ничего не было. Но Груберу нужен был результат, пусть и в нарушение всех протоколов. Скрепя сердце он дал Кириллу карт-бланш.
Из рабочих материалов Клуба Прикладной Истории
…через органы чувств: зрение, осязание, обоняние, вкус и слух – человек получает малую часть информации о реальности. Недостающее достраивает мозг. Каждый, объективно, живет в своей собственной реальности, так называемая «картина мира» – в значительной степени игра ума. Но информации, которую человек получает от органов чувств, достаточно для того, чтобы ориентироваться в пространстве, но недостаточно, чтобы этот мир понимать. Познание происходит через другие источники информации – книги, фильмы, но прежде всего виртуальную среду, которая предоставляет неограниченный мгновенный доступ к любой информации, хоть текстовой, хоть графической.
Получая какую-либо информацию, мы не в силах проверить ее достоверность. Наш мозг сортирует ее, исходя из своей внутренней шкалы. Любому факту присваивается индекс от «полный бред» до «истина в последней инстанции». Причем чаще всего мы присваиваем этот индекс, исходя из достоверности самого источника. Информация из источников, которым мы доверяем, автоматически получает более высокий индекс достоверности, чем информация из источников непроверенных, неизвестных. Доступной информации в разы больше, чем наш мозг может усвоить. Поэтому современный человек сам выбирает себе источники информации. Это приводит к парадоксальному на первый взгляд явлению: у каждого есть своя непротиворечивая картина мира. Двое людей, живущих и работающих рядом, могут иметь диаметрально противоположные взгляды, их картины мира могут различаться как небо и земля. Каждый из них будет искренне верить своему восприятию и так же искренне считать, что все вокруг думают так же, как и он. Это вообще свойственно людям. Но пока один из них не достанет ружье и не выстрелит в другого, тот и не догадается, что его сосед мыслит иначе.