Мертвое озеро
Шрифт:
– - Ну а здоровье Василья Сергеича?
– - Да, проказник! тебе на что?
– - было ему ответом; и слова эти сопровождались презрительным взглядом.
– - О, какие вы злые! а я-то как старался, ей-богу: всякий день всё только про вас и твердил ему!
– - Да, несчастная! воображаю!
– - воскликнула опять актриса.
Актер отошел и, обращаясь к другой кучке актрис, горячо споривших, заметил, указывая на прежнюю свою собеседницу:
– - Как вздернула нос-то!
– - Кто? а?
– -
– - Купоркина!
– - отвечал актер.
– - Правда, что Василий Сергеич хочет на ней жениться?
– - вся побагровев, спросила одна из них; прочие громко засмеялись.
– - Чему вы здесь смеетесь?
Этот вопрос был сделан худенькой женщиной в коротеньком платьице, закутанной в большой платок, которая вдруг подскочила к толпе.
– - А, здравствуйте!
И актер, украшенный бородавками, вытянул губы, чтоб поцеловать ей руку.
– - Ай, девицы… ай, урод!
– - с сердцем закричала худенькая женщина и затопала ногами.
– - Ну, виноват, виноват; а я вам хорошую новость хотел сказать: Бунин влюблен в вас до безумия; говорит: буду просить руки!
– - Да счастливая Настя! да, девицы!
– - воскликнуло несколько женщин разом.
Худенькая женщина самодовольно улыбнулась, ухватилась за кулису и начала делать батманы, стараясь задеть ногой актера, который, хохоча, гримасничал и ломался.
– - Место, место!
– - крикнули два мужика, тащившие двухэтажную избу. Актрисы шумно разбежались.
На противоположной кулисе ссорились две молоденькие танцовщицы; вокруг них составился кружок.
– - Ты думаешь, что он купец, так я тебе позволю вперед лезть, чтоб тебя все видели! Это мое место!
– - кричала белокурая очень недурная собой женщина; но гнев портил ее миниатюрное личико.
– - Да, девицы, да, счастливая! шутка ли, какая важная особа!
– - отвечала другая танцовщица.
– - Тише, господа, тише!
– - кричал режиссер, а сам прикладывал ухо, чтоб тоже послушать ссору, которая, может быть, кончилась бы трагически, если б в ту минуту не спустилась сверху дверь и не разлучила ссорящихся.
Сцена всё больше и больше наполнялась. Ноготкова, наряженная безвкусно, сидела на стуле у будки суфлера -- место очень почетное. За кулисами больше ни о чем не говорили, как о новой шляпке Ноготковой.
– - Да, счастливая, да, урод, да, девицы!!
– - раздавалось во всех углах и на все тоны. Актер с бесчисленными бородавками, присев перед Ноготковой, дивился и умилялся, нахваливая ее туалет.
– - Экая красавица! всё на ней хорошо!
– - Что же, пора?
– - крикнула Ноготкова.
– - Любской еще нет!
– - отвечало несколько голосов разом из темных кулис.
– - Я не намерена ждать всякую дрянь!
– - презрительно
Актер с бородавками обрадовался случаю и начал передавать разные сплетни насчет Любской. Ноготкова громко смеялась. Запыхавшись, пришла толстая старая женщина, небрежно одетая, ухватками и лицом очень похожая на торговок, продающих картофель; впрочем, амплуа, которое она занимала, соответствовало ее характеру и фигуре. Ее фамилия была Деризубова. Она подскочила к актеру, сидевшему перед Ноготковой, и со всего размаху ударила его в спину, закричав:
– - А ты, пострел, везде поспел!
Эта грубая шутка всех рассмешила. Актер с бородавками упал в ноги Ноготковой и заохал под общий хохот.
– - Здравствуй, Машка!
– - дружески кивнув головой, сказала Деризубова Ноготковой и в ту же минуту стала осматривать ее туалет со всех сторон, делая отрывистые вопросы: -- Что дала? аль подарили?
Ноготкова страшно преувеличивала ценность своих вещей,-- слабость довольно обыкновенная у актрис: они думают возбудить зависть одних и приобресть уважение других, хвастаясь дороговизною подарков.
Появление Любской с Остроуховым привело в волнение всю сцену: каждый спешил посмотреть, как Любская одета. Простой ее наряд никому не понравился.
Режиссер встретил их следующими словами:
– - Вы опоздали, с вас штраф!
– - Две минуты,-- отвечала Любская, смотря на свой часы.
Это возбудило шепот и перемигивание. В кулисах слышались восклицания: "Да, счастливая! какие маленькие -- в четвертак!"
– - Да как они ей достались? просто дура!
– - Всё равно!
– - отвечал режиссер.
– - Вы ошибаетесь: штраф положен за пять минут!
– - возразил Остроухов.
– - Ишь какой! так и есть, как бы не так!
– - подхватила Деризубова, подбоченясь.-- Мы-то чем хуже ее? небось ни минуты не заставляем ждать.
– - Начинать, начинать! Дамы и гости, выходите!
– - закричал режиссер.
С середины сцены хлынул народ -- стало просторнее. Из-за кулис появилось с одной стороны несколько хористок в разнородных костюмах с работою в руках; с другой -- небритые, в сюртуках, хористы.
– - Сделайте одолжение, дайте мне стул,-- вежливо сказала Любская, обращаясь к кому-то из мужчин, стоявших за кулисами.
– - Помилуйте, вы всю сцену заставите!
– - подхватил режиссер.-- Нельзя!
– - крикнул он в кулису.
Ноготкова, постукивая ногой, насмешливо глядела на Любскую, которая, покраснев, отвечала горячо:
– - Другие же сидят!
– - и она указала на Ноготкову.
– - Мало ли что, голубушка! то другие!
– - сказала Деризубова, гримасничая, и, подщелкнув языком, прибавила: -- Знай наших!