Мертвое время
Шрифт:
Опции. Ему нравилось иметь возможность выбора. В тюрьме их было немного, но теперь, на свободе, он имел перед собой все опции в мире.
О да.
Он раздавил сигарету в пепельнице.
А вот и ворота открываются. Кто-то выходит. В костюме и туфлях. Детектив-суперинтендент Рой Грейс. Выглядит немного уставшим.
Он наблюдал за тем, как Грейс идет по дорожке к оставленной на некотором отдалении, на дорожном кармане для парковки автомобилей местных жителей, черной «альфа-ромео-джульетте».
Увидел, как зажглись стоп-сигналы и машина умчалась прочь.
Какое же это удовольствие —
О да. Радость возмездия. Блюдо, которое следует подавать холодным.
Холодный младенец.
Эта мысль привела его в полный восторг.
В аренду сдавался участок номер четыре. «Дом Грейса» располагался рядом. Смежное владение. Остается уладить кое-какие формальности, и через неделю или около того он станет их соседом.
И в кои-то веки получит козырь против Роя Грейса, а не наоборот.
Вот радость-то!
15
Нью-Йорк, 1922 год
На ледяном ветру, под дождем со снегом маленький мальчик стоял, вместе с сестрой и сурового вида теткой, среди огромной толпы, наводнившей 54-й причал. В длинном пальто, шерстяных перчатках и твидовой кепке, он выглядел несчастным. То немногое, что было у него в этом мире, поместилось в небольшой кожаный чемоданчик, стоявший на земле рядом с ним. Мальчик ощущал себя карликом в этом людском море.
Пяти лет от роду, растерянный, сбитый с толку и ужасно злой на тетю. Она увозила его и сестру от мамы и папы. Мама была на кладбище; он понимал, что домой она уже никогда не вернется, что она ушла навсегда и теперь в другом месте. В раю.
Но папа мог возвратиться домой в любую минуту. Он хотел подождать, но тетя не разрешила. Отец больше никогда не вернется, сказала она. Сестра ей поверила, но только не он. Этот великан с серебряным кроликом на висевшей на шее цепочке, который поднимал его на плечи, играл с ним в мяч, брал с собой на верховые прогулки на Кони-Айленд, плавал вместе с ним в море, щекотал своей щетиной, пах пивом и табаком, рассказывал истории о Человеке-на-Луне и украдкой водил в зоопарк, когда обещал его матери сводить в церковь… он обязательно вернется домой.
Обязательно вернется. Мальчик знал это наверняка.
— Я не хочу уезжать, — раздраженно бросил он. — Хочу домой, ждать папу. Ненавижу тебя! — Он топнул ногой.
— В Ирландии тебе понравится, — сказала она. — Там намного лучше. Безопаснее. И гораздо спокойнее.
— Может, папа будет там.
Уна Дейли промолчала.
— Может? Как думаешь? — спросил он с надеждой.
Она опять промолчала.
В воздухе стоял острый запах соли, приправленный едким ароматом сжигаемого угля и сигаретным дымком. Кругом скрежетали машины, кричали люди, пищали чайки. На скрипучих тросах качались деревянные ящики, высоко над головой бряцали и лязгали шкивы. Темный корпус корабля возвышался над ним, словно гора. Мальчик огляделся. Отец работал в порту; может, он будет здесь и сегодня? Он вглядывался в лица, во все до единого.
Он чувствовал, что не должен уезжать. Что должен найти папу. Но вскоре они уплывут за тысячи миль отсюда. Далеко от отца. Он не понимал почему.
Мальчик
Теперь тетя Уна, которую он едва знал и не любил, увозила их к новой, по ее словам, жизни. В место, где они будут в безопасности. На ферму в деревне, где много кур, коров, свиней и овец.
Ему не нужны были ни куры, ни свиньи, ни овцы. Ему был нужен папа.
Он не хотел уезжать. Он плакал, и каждые несколько минут тетушка промокала ему глаза носовым платком. Его сестра, которая была на три года старше, крепко прижимала к себе маленького плюшевого медвежонка, мистера Стаффикинса, и все время молчала. Все трое ждали, наблюдая за тем, как поднимается по трапу бесконечная людская процессия; некоторые из уплывавших были людьми преклонного возраста, но большинство составляла молодежь, многие — с маленькими детьми и младенцами. Они несли чемоданы, деревянные и картонные ящики, иногда — собак и кошек в корзинах. Время от времени кто-нибудь затаскивал на борт какой-нибудь предмет мебели. Вот мужчина прошел мимо, пошатываясь под тяжестью старинных напольных часов.
Никто из них не обратил внимания на парня в низко натянутой на глаза кепке, локтями пробивавшегося к ним через толпу. Заметили они его только тогда, когда он выкрикнул его имя.
Мальчик обернулся:
— Да?
Паренек сунул ему в руку увесистый сверток, обернутый коричневой бумагой.
— Мне велели передать тебе это, — пояснил он. — Для тебя и для твоей сестры. И сказать вот это: «Запомни числа!»
— Извините! — вмешалась тетя.
Но паренек уже пробирался назад, быстро, украдкой.
— Извините! — крикнула она еще громче. — Молодой человек, кто вас послал?
— Друг! — ответил он и через пару секунд растворился в толпе.
— Тетя Уна, кто был этот парень? — спросила его сестра, одетая в слишком большую для нее спортивную куртку и шапку с помпоном.
— Дай-ка взгляну, что там, — сказала тетя, выхватывая из рук мальчика сверток. Развернув упаковочную бумагу, она нахмурилась: внутри находились небольшой черный револьвер, разбитые карманные часы и сложенная газетная страница.
Она осторожно развернула листок. Это была первая страница из старого номера «Дейли ньюс». Большая часть полосы посвящалась убийству жены Брендана Дейли и похищению и исчезновению самого Брендана Дейли, главного претендента на роль босса банды «Белая рука», — родителям мальчика.
Статья сопровождалась фотографией Дейли. Крупный, статный, свирепого вида мужчина с копной зачесанных назад блестящих черных волос, в костюме-тройке с выглядывающей из кармана цепочкой для часов, помятой белой рубашке и простом одноцветном галстуке под теплым пальто.