Мёртвое время
Шрифт:
Про пижаму нет ничего интересного. Бабушка посмотрела на набросок Рьена и подтвердила – да, лет пятьдесят назад такой комплект был в ходу, причём очень недолго. Кружево бабочками – работа дорогая, долгая, и мастерицы на волне популярности резко подняли цены. И буквально через год после появления пижамы на рынке заказы на неё резко упали, а потом вообще сошли на нет. А столь застиранный вид указывает на одно – ребёнок в пижаме не только спал, но и днём дома постоянно ходил.
Рьен свернул письмо, сунул его в уже заготовленную
«Нет, она спала, копила силу, но недавно отчего-то проснулась. Неприкаянные часто впадают в спячку», – мимоходом заметила матушка.
Пятьдесят лет Тьита не подавала признаков не-жизни, а потом вдруг, в первые же дни Мёртвого времени, проснулась и сразу побежала мстить? Отчего же она проснулась? Почему заторопилась с местью? И почему так долго спала?
А после, глянув в окно на сизое предзакатное небо, Рьен налил котам молока, надел пальто и сунул за пазуху дело мастера Дьюша. Оглянулся и посмотрел на пол, где предположительно обретался его охранник.
– Пойдём? – предложил он.
И ничего особенного не случилось, только чуть заметно и выразительно скрипнула приоткрытая входная дверь.
***
Матушка Шанэ прочитала записку и задумчиво посмотрела на Тьиту. Девочка самозабвенно уплетала пятый кусок торта и выглядела счастливей всех живых. И портить такой чудесный момент странными вопросами?.. Только въедливому сыскнику придёт в голову такой вопрос – почему призрак проснулся именно сейчас. Ни матушку, ни её предков это никогда не волновало. Они знали, что иногда призраки засыпают. И иногда – бывает, и столетия спустя, – просыпаются. А вот почему…
– Дочка, можно я задам тебе пару неприятных вопросов? – нерешительно спросила матушка Шанэ.
Тьита покладисто кивнула и потянулась за шестым куском торта.
– Почему ты проснулась? Что тебя разбудило?
Девочка нахмурила светлые бровки, посмотрела в тарелку, положила туда кусок торта, подумала и сделала волнообразный жест. А волна… это река. А река – это…
– Зов? – догадалась матушка. – Зов реки? Он умирает – тот, кого ты винишь в своей смерти?
Тьита кивнула и снова взялась за торт.
– А что тебе всё-таки нужно? Месть?
Девочка замотала головой.
– Правда?
Она кивнула.
– Ты не понимаешь, что с тобой случилось, но знаешь, что из-за него? Из-за того, кто был при твоей жизни главой отдела убийств?
Тьита опять кивнула.
– Зачем же убить пыталась? – мягко упрекнула матушка.
Призрачная девочка смутилась и пожала плечами.
– То есть без правды ты не уйдёшь, а если человек услышал зов реки, то может умереть в любой момент – и через полгода, и этой же ночью, – протянула матушка Шанэ и тряхнула головой: – Доедай, дочка. И чай попей. А я пока переоденусь.
Тьита вопросительно нахмурилась.
– Думаю, этим вечером – крайний
Из-за ранних туманов и внезапных злых ветров гости чайной расходятся быстро – залы и не заполняются целиком, и пустеют быстро. То есть скоро можно будет спуститься в прихожую и подождать вестей там. А пока – отписаться Рьену и утеплиться. В этот раз отсидеться за рассказом в чайной не выйдет.
***
– Мастер Дьюш всегда вёл очень закрытый образ жизни, – степенно говорил мастер Альс. – Мы про всех всё знали, а про него – ничего. Даже о том, что он давно женат, узнали лишь с его увольнением, когда он случайно обмолвился, что, мол, жена рада, а то устала сутками его не видеть.
Вечерело, но ветра не злились, и два сыскника сидели на лавке у небольшого, увитого багряным плющом домика на Тридцать Четвёртом острове. В окружении суровых елей, голых кустов и аккуратных стожков из красно-рыжих паданцев.
– В деле даже его адреса почему-то нет, – заметил Рьен.
– Это и неудивительно, – усмехнулся старый сыскник. – Ты просматривал список раскрытых дел? Видел, какие там имена? Понимаешь, сколько у него врагов? Конечно, он всегда прятал свою семью, а после увольнения основательно спрятался сам.
– И вы не знаете, где он живёт?
– Я лишь предполагаю. И это один из тех небольших островков, которые числятся нежилыми. Вероятнее всего, Сто Одиннадцатый.
– Почему? – уточнил Рьен, доставая из-за пазухи папку с делом.
– Не поверишь, – ухмыльнулся мастер Альс, – но мастер Дьюш всегда верил в колдовство цифр и питал слабость к определённым цифровым сочетаниям. Один, один и снова один – как частокол, как забор и ограда. Как защита. Но, повторюсь, дружище, это только предположение.
– А это, – Рьен показал щель в папке, – не ваша работа?
– Нет, – нахмурился старый сыскник, слеповато прищурившись. – И, знаешь, меня это не удивляет. Меня бы и пустая папка не удивила, и чистые листы обманкой, и полное отсутствие дела. Очень уж закрытый был, – и он проницательно посмотрел на бывшего ученика: – А теперь выкладывай, зачем пришёл.
Рьен спрятал папку и честно всё рассказал – опасная призрачная девочка, вероятные пятьдесят лет назад и кое-что натворивший глава сыскного отдела убийств.
– Вот знаешь, снова не удивлён, – хмыкнул мастер Альс. – Жёсткий он был человек. Жестокий во многом. По головам шёл, ни с кем не считался. Ты его легендой запомнил, а я при нём помощником много лет отслужил. И если для расследования нужно было убить – он бы убил. И если нужно было посадить родителей, оставив ребёнка одного, – он бы посадил. Поднял бы руку на ребёнка? Тут не уверен. Но если он знал, что от его действий пострадает ребёнок… Нет, не остановился бы. Убил ли он эту девочку? Не факт. Виновен ли в её смерти опосредованно? Да, возможно.