Мертвые не кусаются
Шрифт:
– Лучше подавайте мне все, что надо, а не то я вас вздую как следует!
Он сжал кулаки и перегнулся через прилавок, замахиваясь на Эйба. Эйб поспешно отступил назад и крепко ударился головой о полку. Рози опять вскрикнула.
Диллон медленно пришаркал из кухни в магазин. Он посмотрел на Уолкотта и сказал:
– Отвали.
Уолкотт был пьян. Кукурузное виски, словно огненный шар, все еще горело у него внутри. Он медленно обернулся.
– Не лезь не в свое дело, голодранец! – крикнул он.
Диллон подался
Диллон спокойно наблюдал за ним. Он потер костяшки пальцев обеих рук.
– Выметайся, – приказал он. – Проваливай отсюда к чертовой матери!
На подламывающихся ногах Уолкотт вышел на улицу.
Эйб и Рози стояли не шелохнувшись. Руки маленького еврея порхали по пиджаку вверх и вниз. Наконец он сказал:
– Вам не следовало бить его так сильно.
Диллон ничего не ответил. Он двинулся к двери.
– Подождите, – остановил его Эйб. – Не уходите. Я полагаю, что мы должны поблагодарить вас.
– Обойдется. – Диллон повернул голову. – Мне надо идти.
Рози подергала Эйба за рукав.
– Дай этому парню работу, Голдберг, – попросила она мужа.
Эйб в изумлении посмотрел на нее.
– Как, Рози… – начал он.
Огромный и ссутулившийся Диллон подозрительно наблюдал за ними. Стоя в дверях сумрачного магазина, он изучал Эйба.
– Да ну же, Голдберг, – продолжала Рози. – Дай ему шанс. Тебе когда-то придется взять помощника, так сделай это сейчас.
Эйб боязливо посмотрел на Диллона.
– Конечно, – сказал он неуверенно. – Ты права. Я собираюсь нанять себе помощника. Это верно. Что, если нам поговорить об этом?
Диллон, немного помедлив, кивнул.
– Валяйте говорите.
Майра Хоган шла по Главной улице, сознавая, что все на нее смотрят. Даже негры замедлили работу, но, боясь поднять глаза, опустив головы, тайком смотрели на нее. Она шла, и ее высокие деревянные каблучки выстукивали вызов окружающим.
Мужчины раздевали Майру глазами, когда она проходила мимо. Женщины тоже наблюдали за ней. Холодными, ненавидящими, завистливыми глазами. Майра слегка покачивала бедрами. Ее крепкое молодое тело, ничем не стесненное, ритмично двигалось. Полные крепкие груди подрагивали под тонкой материей дешевого цветастого платья.
В конце улицы группа неряшливых женщин стояла под палящим солнцем, сплетничая и перемывая людям косточки. Они заметили приближение Майры и прервали разговор.
Приближаясь к ним, Майра напряглась. На минуту ее походка утратила свой ритмичный размах. Деревянные каблучки ступали мягче. Ее самоуверенность не имела прочных корней, она была все же слишком молода. В обществе старших ей стоило большого труда и усилий держаться непринужденно.
Она подходила с неуверенной улыбкой на полных алых губах. Но когда она приблизилась, женщины
С покрасневшим лицом и гордо поднятой головой она прошла мимо.
Жужжание голосов сразу же прорвалось за ее спиной. Одна из женщин громко сказала:
– Уж я бы ей задала! Грязная потаскуха!
Майра продолжала идти. «Неряхи, – подумала она. – У меня есть все, что надо, и они меня ненавидят».
Банк находился в конце Главной улицы. На его пороге стоял Клем Гибсон. Он заметил идущую Майру и нервно потрогал свой галстук.
Клем Гибсон в городе считался важной фигурой. Он управлял банком, имел машину и менял рубашки дважды в неделю.
Майра приостановилась и одарила его улыбкой.
– О, да вы шикарно выглядите, мисс Хоган, – раскланялся Гибсон.
Такие речи нравились Майре. Она обрадовалась.
– Да ну, вы смеетесь надо мной.
За очками в роговой оправе заблестели глаза Гибсона.
– Я не стал бы морочить вам голову, мисс Хоган, честное слово.
Майра сделала несколько шагов вперед.
– Что ж, приятно было от вас это услышать, – сказала она. – Только мне нужно бежать. Папаша ждет меня.
Гибсон спустился на две ступеньки.
– Я собирался предложить… то есть я хотел спросить…
Он запнулся в замешательстве.
Майра посмотрела на него из-под длинных черных ресниц.
– Да?
– Послушайте, мисс Хоган. Может, нам с вами куда-нибудь съездить?
Майра покачала головой. Она подумала, что он чертовски расхрабрился. Поехать с ним, чтобы потом его жена с лошадиным лицом подняла тарарам? Он просто свихнулся. У Майры хватало благоразумия не иметь дела с женатыми мужчинами. Им только одно нужно.
– Папаше это придется не по вкусу, – сказала она. – Не любит он, чтобы женатые мужчины со мной встречались. Такие у него взгляды.
Гибсон отступил. Он был в замешательстве, его лицо заблестело от пота.
– Конечно, – смутился он. – Ваш отец прав. Лучше не говорите ему о нашем разговоре. Я сказал не подумав.
Гибсон боялся Батча Хогана.
– Я ему ничего не скажу, – пообещала Майра.
Она пошла дальше, подрагивая ягодицами под тесным платьем. Он жадно следил за ней.
До дома Майре было не близко, и она выглядела довольной, когда открыла низкую деревянную калитку, ведущую к полуразвалив-шейся лачуге. Она остановилась возле калитки и посмотрела на дом. «Я ненавижу все это, – подумала она, – ненавижу!»
Комок спекшейся потрескавшейся грязи – вот и весь ее дом. Хибара была двухэтажной, построенной целиком из дерева, которое ветер и дождь покоробили, а солнце выбелило. Дом стоял как безобразный, угнетающий символ бедности. Она прошла по дорожке и поднялась на веранду по двум высоким ступенькам.