Мертвых не судят
Шрифт:
Ему повезло. Желтый «жигуленок» затормозил на взмах рукой, Славич ввалился в кабину и, слегка задыхаясь, добродушно скомандовал:
— Вперед!
— Куда? — пожелал уточнить хозяин — довольно противный мужичонка с подозрительным выражением на остром, будто сплюснутом с двух сторон лице.
— К Даниловскому.
— Сколько?
— Сколько скажешь, — удивился Славич. — Поехали, друг, поскорее, меня телка ждет.
«Жигуленок» сорвался с места, ввинчиваясь в транспортный поток. Ехали совсем недолго, едва миновали площадь, Славич
— Стой! Сигареты чудь не забыл… Вон у киоска, на минуту!
Водитель ошеломленно затормозил, Славич выскочил из кабины, почти не снижая скорости пробежал сквозь толпу и скрылся в метро. Жетон был приготовлен заранее, и спустя секунду Славич уже несся вниз по эскалатору. Впрочем, это было уже ни к чему. От хвоста он давно оторвался. Хотя на всякий случай Славич все же устроил пару контрольных проверок, пересаживаясь из вагона в вагон…
* * *
Второй день у Дмитрия Ивановича с мучительной нудностью болела простреленная нога. Он пытался каждые пять минут менять позу, ходил, прихрамывая, по комнате, принимался массировать, но все это не помогало. Видимо, вновь надвигалась смена погоды.
Услышав телефонный звонок, Дмитрий Иванович приглушил звук телевизора и снял трубку.
— Это из жэка, — прозвучал в трубке равнодушный молодой голос. — Вам продовольственный заказ по линии комитета ветеранов. К Дню города. Выдавать будут сегодня и завтра в жэке с пяти до восьми. Паспорт не забудьте.
— Спасибо, — растерянно сказал Дмитрий Иванович. — А в какую сумму?
— Наборы бесплатные. Строго по ветеранскому списку, — объяснил голос.
— Я тут… приболел немного, — сказал Дмитрий Иванович. — А можно, жена придет?
— Только лично в руки, — безжалостно объявил голос, — Такое указание получили. Чтобы, значит, не было мертвых душ.
— Души у всех давно уже мертвые, — раздраженно произнес Дмитрий Иванович. — Что за указание такое? Что за ерунда?
— Указание из мэрии. Лично в руки под расписку. — Голос в трубке малость смягчился: — Сами же знаете, как сейчас воруют.
— Но я не могу прийти!
— Да вы не переживайте, — утешил собеседник. — Не можете — еще лучше. Значит, прямо на квартиру принесут. У вас дом двадцать четыре?
— Да.
— Ну вот, считайте, что повезло. Сейчас туда как раз идти собираются. Погодите, не вешайте трубку, я скажу, чтобы вас в список внесли.
Дмитрий Иванович услышал отдаленный разговор нескольких человек, затем собеседник появился вновь.
— Ну вот, все в порядке. Они через двадцатый дом сначала пойдут, значит, через часок у вас будут. Да… вы Большакова не знаете из пятнадцатой квартиры? А то у него чего-то телефон не отвечает. Может, на даче? Нет? Ну, извините…
Настроение у Дмитрия Ивановича улучшилось. Даже боль в ноге слегка отступила. Было приятно, что о нем еще не забыли. Все-таки еще что-то делают, со смешанным чувством удовольствия и удивления подумал Дмитрий Иванович. Набор так набор. Дрянь какая-нибудь, наверное, да ведь дареному коню под хвост не смотрят.
— Валя, — усмехнувшись, крикнул он жене. — Счастье нам привалило, сейчас продуктовый набор принесут к праздничку.
Дмитрий Иванович снял с полки мемуары авиаконструктора Яковлева и принялся неторопливо перелистывать. Он любил эту книгу вовсе не за художественные достоинства, она напоминала ему о юности. За шесть месяцев до окончания войны восемнадцатилетним выпускником летного училища он попал на фронт. Летать долго не пришлось, его ЯК был сбит в одном из вылетов, конец войны он встретил в госпитале.
Дмитрий Иванович перечитывал любимые места, в который раз внимательно рассматривал фотографии и с сожалением оторвался, когда в дверь позвонили.
— Валя, заказ принесли, наверное, — окликнул он жену. — Не открывай сразу, сначала спроси.
Это и в самом деле были посланцы жэка, Дмитрий Иванович услышал голоса в прихожей, а потом внезапно все стихло.
— Валя! — позвал Дмитрий Иванович и не получил ответа.
Сердце трудно заколотилось о ребра, мгновенное ощущение беды охватило Дмитрия Ивановича, он отбросил плед, стиснув зубы, сел на диване да так и застыл в этой позе. Мягко ступая по ковру, в комнату вошел плотный малый с блеклыми, равнодушными глазами убийцы.
— Спокойно, дед. Не дергайся.
— Где… моя жена? — слова с трудом прорывались сквозь стиснутое спазмом горло. — Что вы с ней сделали?
— Ничего пока не сделали, не бойся. Там она.
— Валя! — отчаянно крикнул Дмитрий Иванович, и к его огромному облегчению, жена отозвалась.
— Дима, — услышал он прерывающийся от рыданий голос.
— Убирайтесь отсюда! — сказал Дмитрий Иванович, чувствуя, что дышать становится нечем.
Он сделал попытку подняться, но не сумел и грузно осел обратно на диван.
— Не ори, дед, — промямлил убийца.
В комнату вошел второй — маленький, с непропорционально огромными плечами и длинным лицом дегенерата, открыл письменный стол и принялся неторопливо рыться в ящиках.
— Где документы на квартиру, дед? — спросил первый. — Раз у тебя времени нет, мы тебе сами все оформим.
Онемевшие легкие Дмитрия Ивановича с трудом захватывали воздух. Тупая боль растекалась от левой ключицы до пояса.
— Что молчишь, пень старый? — весело заорал маленький. — Не найдем бумажки — задушим и тебя, и старуху твою. Лучше сам отдай!
Дмитрий Иванович вновь рванулся, но в глазах сгустилась мгла, он будто услышал тонкий певучий звук, который нарастал все больше и больше, захватывая все его естество, и вдруг оборвался разом, будто лопнула небесная струна.
— Эй, дед, кончай косить, — человек со взглядом убийцы подошел ближе и заглянул в открытые глаза Дмитрия Ивановича.
— Дед, — сказал он с тупым удивлением, — ты что, всерьез?
Маленький прекратил обыск и стал рядом, тоже внимательно поглядел в лицо старика, поднял и опустил безвольную мягкую руку.