Шрифт:
С тех пор прошло немало лет, но, кажется, страх перед Люком Брэдли — и перед тем, что он тогда показал, — все еще не оставил меня.
Я знал Люка с первого класса. Уже в то время Брэдли был крутым парнем — таким, который будет сидеть на канцелярской кнопке и утверждать, что ему совершенно не больно, а потом заставит тебя сесть на ту же кнопку, и ты послушаешься как миленький (как бы взаправду больно это ни было) из страха, что, если откажешься, он сделает с тобой нечто еще похуже. Однажды он нашел на дереве гнездо пятнистых ос, отломал его вместе с веткой и, размахивая ею и завывая, бежал по улице, пока гнездо не развалилось и осы не высыпали из него, подобно жужжащему
Несколько дней мы не видели Люка в школе: полагаю, его все-таки здорово покусали. Объявился он, впрочем, ничуть не изменившимся и в первое же утро побил троих других мальчишек. Двоим из них пришлось накладывать швы.
Когда мне было около восьми, по округе пронесся слух, что Люка Брэдли сожрал волк-оборотень.
— Идемте, — сказал Томми Хитченс, подпевала Люка на тот момент. — Я покажу вам, что от него осталось. Там, на дереве.
Сам я не верил, что какой-то оборотень мог бы справиться с Люком Брэдли, но все равно пошел. Когда Томми показал нам то, что должно было изображать человеческие останки высоко в ветвях, я уже издали понял, что это всего лишь футболка и джинсы, набитые газетами.
О чем я и заявил, а в ответ Томми сбил меня с ног своим коронным ударом справа, сломав мне кулаком нос и очки.
Нос мой оказался в гипсе, а Люк на следующий день как ни в чем не бывало появился в школе, обозвал меня «девчонкой» и врезал по яйцам.
Уже тогда он был огромным — и, вероятно, старше на пару лет всех остальных детей в классе. Хотя он ни за что не признался бы в этом, каждому было известно, что Люк оставался на второй год даже в детском саду.
Однако же он не был глуп. Он был безумен. Именно в этом состояла вся прелесть того, чтобы ошиваться вокруг Брэдли, хотя в его компании было проще простого обеспечить себе различные телесные повреждения. Он вытворял дичайшие вещи — такие, о которых никто другой и помыслить не мог. Например, та выходка с осиным гнездом или еще случай, когда Люк голыми руками собирал свежее собачье говно и утверждал, что съест его прямо на наших глазах, пока всех не затошнило и мы не разбежались, боясь, что он и нас заставит есть. Возможно, сам он и сожрал дерьмо. Люк был таким человеком, для которого правила, все правила, были не писаны. То, что его регулярно оставляли после уроков и пару раз даже задерживала полиция, только добавляло ему мистического ореола.
И вот тем летом, когда мне исполнилось двенадцать, Люк Брэдли показал мне мертвого мальчика.
Похождения Люка к тому времени становились все удивительнее. Никто не верил всему, что о нем рассказывали, хоть он и готов был выколотить дурь из любого, кто посмел бы высказать сомнения ему в лицо. Действительно ли он угонял машину? Висел ли он на подножке электропоезда Западно-Филадельфийской железной дороги до самой Филадельфии и не попался?
Никто не знал этого доподлинно, но когда Люк подошел ко мне и моему десятилетнему брату Альберту со следующими словами, нам вовсе не хотелось ни о чем его расспрашивать.
— Эй, вы, двое придурков! — Слово «придурок» было у Брэдли в то время излюбленным. — В лесу у Воровского ручья есть мертвый мальчик. Хотите глянуть?
Альберт повернулся и был уже готов бежать.
— Дэвид, не надо этого делать, — сказал он.
Но я-то знал, что было лучше для нас обоих.
— Конечно, — ответил я Люку. — Точно, мы хотим глянуть.
Люк на тот момент был выше на голову любого из нас и на пятьдесят фунтов тяжелее. Он уже тогда изображал из себя «настоящего хулигана», опираясь на побитый
На губах у него болталась сигарета, и теперь он выдохнул дым прямо мне в лицо. Я постарался не закашляться.
— Ну, тогда двинули, — ответствовал он. — Будет реально круто.
И мы с ним пошли впереди, а за нами потянулись двое ребят Люка, одного из которых все звали Зверь, а второго — Шип. Эти парни, как утверждал Брэдли, были его самой настоящей бандой, вместе с которой он однажды прославится и будет знаменитым на весь мир. Мой младший братик потащился следом за всеми: сперва с неохотой, но потом, зачарованный возможностью быть посвященным в тайну из разряда самых глубоких, запретных, наиболее взрослых и страшных, даже увлекся.
Люк обладал немалой способностью обставлять все, что вытворял, по-настоящему зрелищно. Он вел нас через кусты, пролезал по естественным туннелям под лозами и мертвыми деревьями, где мы, когда были младше, устраивали свои тайные убежища — как, я полагаю, делают все дети. Люк и его компания стали уже великоваты для подобного рода забав и просто ломились через подрост, подобно медведям. Я был достаточно мелким и тощим, Альберт — еще маленьким по своему возрасту. Поэтому мы не отставали от старших.
Играя на публику, Люк картинно приподнял покров из лоз, и мы вышли к наполовину заброшенному Рандорскому полю для гольфа. Было раннее субботнее утро, скверно ухоженная трава все еще дышала туманом. Вдали я увидел только одного игрока. В остальном мир целиком принадлежал нам.
Мы перебежали поле и железную дорогу на Ланкастер, затем устремились вверх по склону холма и снова углубились в лес на другой его стороне.
Я лишь на минуту задумался: «Подождите-ка, мы собираемся поглядеть на труп, на парня вроде нас, только мертвого…» Но, как уже было сказано, для Люка Брэдли и любого, кто увязался за ним, все правила временно отменялись. Так что мне определенно не хотелось спрашивать, отчего умер тот парень, тем более что вскоре я и сам должен был все увидеть.
И снова мы шли по лесу, скрытыми извилистыми дорожками пробираясь к старому форту — собственности многих поколений мальчишек до нас. В то время он, конечно, находился в полной власти банды Люка Брэдли.
Не знаю, кто соорудил этот форт и для чего. Представлял он собой квадратное строение с наполовину земляными, наполовину сложенными из камня стенами и дощатой крышей. Все это настолько густо поросло лозами, что издалека было похоже на старый отвал земли или просто небольшой холм. Это составляло часть тайны: нужно было знать, что форт находится там, чтобы найти его.
И только Люк мог дать разрешение войти внутрь.
Он приподнял еще одно покрывало из лоз и, с поклоном взмахнув рукой, произнес.
— Добро пожаловать в мое поместье, козлы.
Шип и Зверь загоготали, а мы с Альбертом опустились на четвереньки и проползли внутрь.
И сразу же я едва не подавился ужасным зловонием, похожим на запах гниющего мусора, только гораздо хуже. Альберт закашлялся. Я подумал, что меня вот-вот вырвет. Но, прежде чем мне удалось что-то сказать или сделать, Люк и двое его подпевал залезли следом за нами, и всем нам пришлось сгрудиться вокруг ямы в земляном полу — раньше ее здесь не было. Теперь там зияла почти квадратная дыра футов четырех в глубину, и на дне ее стояла картонная коробка. Она, похоже, и была источником невообразимого зловония.