Мертвый Участковый
Шрифт:
– Ну а что, собственно, случилось? Зачем вызывали? Где муж, покажите его?!
– решительно потребовал Андрюха, с деловым видом похлопывая дубинкой по ладони левой руки. Наверное, ему еще хотелось провести воспитательную работу с пьяным дебоширом.
– Васька, а ну-ка выйди!
– крикнула женщина, обращаясь куда-то в недра квартиры.
Через минуту в прихожей показался невысокого роста, худощавого телосложения мужичек, лет сорока на вид, явно "поддатый", со свежим фингалом вокруг левого глаза.
– Что случилось?!
– Все нормально... Все нормально!
– торопливо пробормотал заплетающимся языком мужичек.
– Ну что, пришел пьяный, я ему в глаз двинула, а мать, с перепугу, давай в милицию звонить - пояснила "гром-баба".
– Ну ладно, тогда мы поехали!
– Виктор окинул комичную супружескую парочку, спросил и записал в блокноте фамилии и имена-отчества жителей квартиры, - чтобы указать их в рапорте по результатам выезда, - после чего милиционеры пошли вниз по лестнице, громко смеясь и обсуждая виденное.
К двенадцати часам они уже были в райотделе и сидя в дежурке смотрели телевизор. Однако долго расслабляться не пришлось. Вскоре в фойе ввалились трое овошников, у одного из которых на шее висел укороченный автомат АКМ. Вместе с ними вошли две мелкие и худые девушки одинакового роста, в светлых куртках. Овошники долго что-то разъясняли дежурному, после чего пошли писать рапорта. Леха - оперативный дежурный - позвал Виктора и попросил взять объяснения с задержанных девушек.
Виктор вышел в фойе. Поздоровавшись с овошниками, спросил что случилось. Один из них терпеливо объяснил, что они по сигналу "тревожной кнопки" прибыли в ресторан на улице Елецкой, где их попросили задержать двух девушек, которые пытались уйти, не оплатив счет. Виктор перевел взгляд на девушек. Обе были совершенно одинаковые, малопривлекательные, тощие, мелкие, с длинными черными волосами, на вид лет 16-17.
Устало плюхнувшись за стол в фойе, Виктор достал из планшетки бланки объяснений, предложил девушкам присесть рядом и рассказать свою версию происшествия. Девушки присели. Чувствовалось, что они поддатые, хотя сильно пьяными не выглядели. Перебивая друг друга, они начали спутано объяснять "свою версию".
Выяснилось, что обе они - сестры-двойняшки по восемнадцать лет. Виктор смутно припоминал, что даже где-то он их видел в каком-то магазине. Девушки подтвердили, что действительно работают продавщицами в магазине. Сегодня вечером они пришли в ресторан на Елецкой, где встретились со своей знакомой. Сели за столик и заказали себе какую-то мелочь, вскоре к ним присоединилась их знакомая. Она тоже что-то себе заказала. Пока они сидели за столиком, к ним подсели двое парней, которые, как было ясно по их поведению, явно старались "закадрить" двойняшек. В ходе посиделок парни заказали шампанское и что-то еще "на закусь". Тем временем их знакомая расплатилась и вышла со своим парнем на улицу. Сестры тоже стали одеваться, намереваясь уйти. В какой-то момент парни исчезли из их зоны видимости - очевидно, покинули ресторан. Когда сестры уже хотели уйти, с них потребовали оплатить счет. Одна из сестер частично оплатила счет, а шампанское и закусь оплачивать отказалась, заявив, что это заказывали парни, а не они. Когда они пытались уйти прибыли милиционеры, задержали их и доставили в ОВД.
Ситуация получилась довольно смешная. Ребята напоили девчонок шампанским, но видя, что те "кадриться" с ними не желают и собираются уходить, тихо удрали. Сестры, хотя шампанское пили, но оплачивать не захотели, так как "не они заказывали".
Виктор быстро набросал текст объяснения, и повернул его одной из девушек. Та, посмотрев его, стала кричать, что он написал не правду в том, месте, где он описывал, кто, когда, за что и сколько заплатил. Виктор устало вздохнул. Из их спутанных пьяных речей действительно трудно было разобраться "кто, когда, сколько и за что". Впрочем, в данном случае мелкие подробности оплаты значения не имели.
– Ладно, если ты с чем-то не согласна, подпиши внизу под текстом сама, своей рукой дополнение, что и как было.
– Мне говорили, ничего в милиции не подписывать! Я ничего подписывать не буду!
– заверещала вдруг девушка и, схватив объяснение, стала его рвать...
В этот миг случилось "страшное": Оперативный дежурный Леха-неврастеник, наблюдавший эту картину в окно дежурной части, выскочил в фойе со зверским выражением лица, с воплями угроз и матюками он схватил девушку за шиворот, сильно встряхнул, после чего она несколько раз "пролетела" по комнате с легкостью дельтаплана... Свалившись на стол, она тут же с перепуганным видом, поспешила заверить, что все подпишет.
Усадив ее на стул, Виктор начал переписывать объяснение заново.
– Мне говорили, никогда ничего не подписывать в милиции!
– испуганно верещала она, утирая слезы.
– Дебил, кто тебя этому учил. Своей башкой думать надо, а не слушать всяких идиотов!
– Но меня предупреждали, никогда не подписывай...
– Если ты откажешься от подписи, пригласят понятых, которые все подпишут, а потом подтвердят, что все было правильно, а ты отказалась подписывать. И если что-то доказывать придется, ты хрен-чего докажешь. А если ты сама подписала документ, при необходимости, потом можешь опротестовать его или действия сотрудников, в прокуратуре или в суде, заявив, что подписала, так как невнимательно прочитала, или не поняла смысл, или вовсе не читала, - заявить можно что угодно. Кроме того это тебе не протокол и не смертный приговор, а простое объяснение и я же предложил тебе с чем не согласна, дополни и уточни сама, своей рукой, а ты свои "психи" устроила...
– Да я же не знала, что со мной будут так...
– она осторожно покосилась в сторону дежурного.
– Так ведь сама виновата, никогда не веди себя по хамски, этого никто не любит, тем паче в милиции. У нас еще ладно - "обделалась" легким испугом и все. А в США за малейшее неповиновение мордой в стену ткнут, раком поставят, и наручники наденут. А за сопротивление и вовсе пристрелят, да скажут, так и было. Еще и награду полисмену дадут за это. Там полицейский всегда прав, даже если он действительно не прав. Это у нас "демократия" - пожалуйся на мента, так прокуратура с радостью тут же на нем себе "палку" сделает - вышвырнут "за превышение", и бодро отчитаются о поимке очередного "оборотня в погонах". А не дай бог стрельнешь в бандюка, так и вовсе в Нижний Тагил поедешь - всерьез и надолго.
Виктор дописал объяснение и протянул его девушке.
– Почитай, все правильно? Изменить, дополнить, уточнить что-либо желаешь?
– Подписать?
– не читая, спросила девушка, хлюпая носом.
– Внизу напиши: "с моих слов записано верно, мною прочитано" и, чуть ниже, подпись.
Девушка послушно написала и расписалась.
– Да не бойся ты так, все равно тут вам обоим ничего страшного не грозит. Здесь гражданско-правовые отношения в чистом виде. Галимый отказной будет, а ресторан пущай в суде доказывает кто, что не оплатил.
Вторая сестра, напуганная происшествием, тоже подписала свое объяснение без лишних слов. Спросив, дежурного, нужны ли еще двойняшки, Виктор выпроводил их за дверь.
Некоторое время Виктор сидел в помещении дежурки. Когда он уже собирался идти на верх, в кабинет ООД УУМ и вышел в фойе, пьяная уже не молодая толстая баба, приведенная пэпсами распевая песню, вскарабкалась на стол, сбросила на пол куртку и начала стаскивать с себя остальную одежду. Виктор остановился, ухмыляясь, наблюдал за происходящим. Тем временем двое пэпсов писали рапорта, Андрюха-кадровик заполнял на задержанную протокол, а двое других пэпсов достав сотовые телефоны, снимали происходящее "на телефон". Оперативный дежурный, сидя в своем кабинете, равнодушно - усталым взглядом наблюдал за происходящим в окно.