Месье Террор, мадам Гильотина
Шрифт:
Девицы шли по Круа-де-Пти-Шан так, словно не по колдобистой мостовой ступали, а плыли над землей. Их скользящая походка и умение смотреть мимо людей выдавали в них старорежимных очевиднее, чем их шелковые платья. Может, поэтому встречные ремесленники в грубых длинных штанах и распахнутых на груди хлопковых рубахах не уступали «бывшим» дорогу, а наглые парижские прачки с засученными рукавами нарочно задевали ненавистных аристократок.
Внезапно Габриэль остановилась, загородила подруге дорогу, схватила ее за руки, принялась жарко в чем-то убеждать, даже ногой топнула. Мари, похоже,
Мари опять вырвала руку и ринулась вперед, но Габриэль и на этот раз догнала ее и цепко ухватила за локоть. Девушки оказались так близко от Александра, что он едва успел спрятаться за лотком с сине-бело-красными флажками.
Мари спросила:
– Обещаешь?
Габриэль дернула плечом:
– Обещаю, обещаю.
Дальше обе продолжили свой путь, беседуя уже по-дружески. Их опережали лавочники в полосатых жакетах, им подмигивали военные в треуголках и мундирах цветов триколора, а крестьяне в сабо и войлочных шляпах почтительно уступали дорогу парижанкам. На площади Национальных Побед подруги крепко обнялись. Кажется, дав какое-то обещание, мадемуазель Бланшар добилась всего, чего хотела.
Мари, не оглядываясь, поспешила к наемным фиакрам, которые поджидали седоков вокруг нелепой деревянной пирамиды, воздвигнутой на месте снесенной статуи Людовика XIV. Когда она поднималась на подножку кареты, из складок ее юбки выпал длинный кухонный нож в шагреневых ножнах. Мари быстро подняла его, оглянулась, спрятала оружие обратно в карман и скрылась внутри фиакра. Кучер тряхнул вожжами, кляча тронулась.
Воронин взглядом поискал Габриэль. Опустив голову, мадемуазель Бланшар медленно брела по Круа-де-Пти-Шан.
Странная это была встреча: девушки явно близко знали друг друга, но светленькая пыталась избежать разговора. Тем не менее Габриэль навязала той свое общество и принялась ее в чем-то убеждать. Обе даже поспорили, и в конце концов настойчивая мадемуазель Бланшар одержала верх: под конец свидания Мари слушала и согласно кивала. А распрощались обе уже с жаром и печалью, словно навеки.
Александр с восторгом почуял тут какую-то тайну. Куда и зачем послала Габриэль белокурую подругу? И почему Мари прятала нож? Узнать это можно было, лишь последовав за ней. После минутного колебания он решил отложить куртизирования за привлекательной соседкой и поспешил за фиакром Мари.
БЛАГОДАРЯ СУТОЛОКЕ И дряхлости росинанта экипаж едва двигался, и Воронин легко поспевал за ним. Путь оказался долгим: по Пон-Нёф карета перебралась на левый берег, миновала Сен-Жерменское аббатство, превращенное в пороховой завод и тюрьму, проследовала мимо монастыря Кордельеров в предместье Славы, бывшее Сент-Антуанское, проехала вдоль темной громады Пантеона и потянулась в гору по длинной, узкой и грязной улице Кордельеров.
Чирикали воробьи, цокали копыта о булыжную мостовую. Часы пробили восемь, улица погрузилась в тень, только в окнах верхних этажей еще отражался закат. Александр уже собрался бросить бесконечное преследование, как экипаж остановился. Воронин едва успел укрыться за ближайшим углом. Девушка спрыгнула на землю и вошла в распахнутые ворота одного из домов. Пересекла крохотный дворик, огляделась, поднялась по наружной лестнице с коваными перилами на второй этаж и постучала в дверь. Ей открыла служанка. Мари быстро скользнула внутрь. Дверь захлопнулась.
С улицы послышались шаги. Александр спрятался в углу опустевшего дворика за колодцем. В воротах появились двое рабочих, один тащил кипу типографской бумаги. Они поднялись по той же лестнице, что и Мари, и вошли без стука, как к себе домой. Из распахнувшейся двери вырвалось мерцание свечей, донеслись женские голоса и будничный перезвон посуды.
Обычный дом, ничего загадочного. Не стоит терять здесь время. Александр уже выступил из укрытия, торопясь окликнуть все еще хлопотавшего вокруг кобылы кучера фиакра, как из дома вырвался отчаянный женский вопль:
– Мон дьё! Они убили его! Его убили!
В квартире закричали, кто-то побежал, гулко упала мебель, зазвенело разбитое стекло.
Пока Александр колебался – бежать на улицу или в дом, – из соседней двери выскочил и бросился на шум мужчина в красном фригийском колпаке. За окнами замелькали фигуры, истошно завопила женщина, выбежал гражданин, заорал:
– Врача! Врача! Полицию! Марата убили!
Тут же двор заполнили соседи и прохожие, все они ринулись внутрь, за ними просочился и Александр.
В коридоре растекалась алая лужа, в ней валялась растоптанная зеленая шляпка Мари, пол пятнали кровавые следы. Саму Мари держал за локти рабочий, только что принесший кипу бумаги, а в волосы девушке вцепилась молодая брюнетка. Не размышляя, Александр подскочил и оторвал нападавшую, ее тут же обняли голосившие утешительницы. В глубине коридора сквозь распахнутую дверь виднелось наполовину вывалившееся из медной ванны нагое тело мужчины, голова его была замотана светлым полотнищем. Вода в ванной была красной, весь пол тоже залила кровь.
Кто-то кричал оставшимся на улице:
– Марата убили! Друг народа заколот ножом! Убийца – аристократка! Ее схватили! Где полиция? Позовите полицейского комиссара! Пошлите за представителями Конвента!
Домочадцы причитали, соседи суетились, одна бледная Мари, вся в крови, с растрепанными белокурыми волосами, стояла спокойно, словно не понимала, что произошло. Растерзанное платье сползло с ее плеч и обнажило грудь, она тихо попросила стоявшего за ней санкюлота:
– Освободите мне руки – платье оправить.
Мастеровой только злобно тряхнул свою добычу но Александр метнулся к нему:
– Дайте ей прикрыться, вы ведь не животное.
Тот на секунду растерялся, видимо, не зная, как правильно поступить, потом все же отпустил руки девушки. Ни на кого не глядя, Мари натянула платье на плечи и вытащила из-под корсажа какое-то письмо. Письмо у нее тут же выхватили, а руки стянули за спиной веревкой. Вокруг ахали, кричали, рыдали, проклинали убийцу, а она словно не слышала, уставившись поверх голов и беззвучно шевеля посеревшими губами.