Мешок с костями
Шрифт:
— Роджетт Уитмор?
— Нет, думаю, она стоит на ступень выше. С ней я тоже еще не говорил. Но поговорю.
— Попробуйте также пообщаться с Ричардом Осгудом или Джорджем Футменом, — посоветовал я. — Они оба смогут связать вас с Дивоуром или его адвокатом.
— Я все равно хочу переговорить с этой Уитмор. Такие мужчины, как Дивоур, с возрастом все больше доверяют своим личным помощникам, и, возможно, именно она может уговорить его дать задний ход. Она же может доставить нам массу неприятностей. Потому что в ее силах убедить его продолжить борьбу. То ли она уверена в его победе, то ли ей хочется поприсутствовать при жаркой драчке. Опять же, она может выйти за него замуж.
— Замуж? За него?
— Почему
— Джон, я видел эту женщину. Ей под семьдесят, а то и больше.
— Но она — потенциальный женский игрок в деле об опеке над маленькой девочкой и может стать промежуточным звеном между Дивоуром и женатыми геями. Мы должны помнить об этом.
— Хорошо. — Я вновь взглянул на дверь кабинета, но желание работать уже поубавилось. Бывают моменты, когда надо закругляться, хочешь ты этого или нет. Такой момент для меня уже наступил. Может, вечером…
— Адвоката, которого я вам нашел, зовут Ромео Биссонетт. — Он помолчал. — Неужели это его настоящее имя?
— Он из Льюистона?
— Да, а как вы узнали?
— Потому что в Мэне, а особенно в Льюистоне, детей так называют. Я должен с ним встретиться? — Встречаться с Ромео мне не хотелось. До Льюистона пятьдесят миль двухполосного шоссе, которые придется ползти между кемперами и «Виннебаго» [85] . А я бы предпочел искупаться и вздремнуть. Только безо всяких сновидений.
85
Разновидности домов на колесах.
— В этом нет нужды. Позвоните ему, обменяйтесь парой слов. Он — предохранительная сетка, не более того. Подаст протест, если в своих вопросах Дарджин обойдет инцидент, имевший место Четвертого июля. Об инциденте говорите правду, всю правду и ничего кроме правды. Это понятно?
— Да.
— Переговорите с ним заранее, а встретитесь уже в пятницу в… подождите… это где-то здесь… — Вновь зашелестели страницы записной книжки. — Встретитесь с ним в закусочной на Сто двадцатом шоссе в четверть десятого. Выпьете кофе. Познакомитесь поближе, может, поспорите насчет того, кому оплачивать чек. Я же хочу как можно больше времени провести с Мэтти. Нам, возможно, потребуется частный детектив.
— Мне нравится ход ваших мыслей.
— Само собой. Счета я буду посылать Голдэкру, он — вашему агенту, а ваш агент…
— Нет, — остановил я его. — Пусть Голдэкр посылает сюда мне. Гарольд — еврейская мамаша. И сколько мне это будет стоить?
— Минимум семьдесят пять тысяч долларов, — без запинки ответил Сторроу. Не слышалось в голосе и извиняющихся ноток.
— Не говорите Мэтти.
— Хорошо. Вы уже почувствовали, что живете, Майк?
— Между прочим, да, — подумав, ответил я.
— За семьдесят пять тысяч долларов и должны были почувствовать.
Мы распрощались. Я положил трубку на рычаг и подумал о том, что за последние пять дней пережил больше, чем за четыре последних года.
Телефон больше не звонил, и мне удалось добраться до стола, но я уже точно знал, что с работой на сегодня все. Сел за машинку, пару раз нажал клавишу RETURN и начал писать план следующей страницы в нижней части той, над которой работал, когда звонок оторвал меня от дела. До чего же мерзопакостное изобретение этот телефон, как мало хороших вестей получаем мы с его помощью. Сегодня, однако, исключение из общего правила, с улыбкой подумал я. Я работал. Работал! Часть моего сознания наслаждалась тем, что я сидел за столом, дышалось мне легко, сердце билось ровно, будущее, во всяком случае, профессиональное, казалось безоблачным. Я написал:
(СЛЕД.: Дрейк — Рейфорду.
Останавливается у лотка с овощами, чтобы поговорить с парнем, который стоит за лотком, старый знакомец, ему нужно колоритное имя. Соломенная шляпа. Футболка с кем-то из Диснейленда. Говорят они о Шеклефорде.)
Я вытащил страницу из каретки, положил ее поверх уже отпечатанных и дописал ручкой:
Позвонить Теду Розенкрайфу насчет Рейфорда.
Розенкрайф, отслуживший свое моряк, жил в Дерри. Я пользовался его услугами при подборе материала для нескольких книг. Для одной он предоставил мне описание процесса изготовления бумаги, для второй — сведения о миграции некоторых перелетных птиц, для третьей — особенности архитектуры погребальных комнат пирамид. Мне всегда требовались «основные сведения», а не «полный объем информации». Свои произведения я предпочитал не перегружать конкретикой. Стиль Артура Хейли не по мне. Такие книги я и читать не могу, не то что писать. «Основные сведения» позволяли мне оживлять фон повествования. Рози это знал, и мы отлично сработались.
На этот раз мне хотелось получить основные сведения о флоридской тюрьме Рейфорда, особенно о той ее части, где приводились в исполнение смертные приговоры. Интересовала меня и психология серийных убийц. Я подумал, что Рози будет рад моему звонку, точно так же, как радовался ему я.
Я взял со стола восемь напечатанных через два интервала страниц и скоренько проглядел каждую, не переставая удивляться их существованию. Неужели они действительно вышли из-под моей руки?
Содержание мне понравилось. Все четыре года писательского воздержания ко мне продолжали приходить идеи, тут никакого психологического барьера не возникало. Одна мне приглянулась особенно, именно на основе таких и пишутся бестселлеры, но только тогда я лишился способности писать. Еще с десяток идей попадало в категорию «очень неплохие». Некоторые, появившись, тут же начинали разрастаться, словно волшебное зернышко Джека. Но в большинстве своем они сверкали, как падающие звездочки, возникая, когда я вел автомобиль, гулял или вечером лежал в кровати, ожидая, когда сон смежит мне веки. А потом пропадали вовсе или таки превращались в романы.
Именно из такой «звездочки» родился «Мужчина в красной рубашке». Как-то раз я увидел мужчину в ярко-красной рубашке, который мыл витрину универмага «Джей-Си Пенни» в Дерри, еще до того, как «Пенни» перебазировался в торговый центр. Молодой человек и девушка прошли под лестницей… Как известно, это очень плохая примета. Впрочем, эти двое не знали, где они шли: держались за руки, смотрели друг другу в глаза, двое влюбленных, забывших о существовании окружающего мира. Высокий молодой человек головой едва не задел ног мойщика. Если б задел, тот точно свалился бы с лестницы.
Этот эпизод уместился в пять секунд. А вот «Мужчину в красной рубашке» я писал пять месяцев. Хотя на самом деле на создание книги ушло мгновение. В реальном мире голова молодого человека и ноги мойщика разминулись, я же представил себе, что будет при их соприкосновении. А написать книгу — дело техники.
Идея, которую я начал разрабатывать, не входила в число Действительно Великих Идей Майка (голос Джо настаивал на прописной букве в начале каждого слова), однако могла считаться звездочкой. Не имела они никакого отношения и к моим прежним готическим изыскам (на этот раз меня не могли бы назвать Ви-Си Эндрюс с членом). Однако добротность замысла не вызывала сомнений, отсюда и плодотворная утренняя работа.