Мессианское наследие
Шрифт:
Этот диалог, разумеется, вымышлен от начала до конца. Тем не менее совершенно ясно, что нечто похожее на этот диалог, приводимый Казанзакисом, действительно имело место. Комментаторы Нового Завета давно поняли, насколько важен, можно сказать — жизненно необходим был Иуда для выполнения миссии Иисуса. Без Иуды драма Страстей Христовых просто не могла бы состояться. Поэтому в Иуде правильнее видеть не гнусного злодея из традиционных легенд, а совершенно иную фигуру. Он предстает прямой противоположностью привычным взглядам, являя собой благородную и трагическую фигуру, которой выпало сыграть тягостную и мучительную роль в заранее написанной и отрежиссированной трагедии. Как говорит о нем сам Иисус: «Я наблюдал за ними, и никто из них не захотел погибнуть, за исключением одного, который предпочел погибнуть, и это — ради исполнения пророчеств».(12)
Остается неясным один вопрос: действительно ли Иисус был искренне убежден, что Он должен пройти через смерть в буквальном смысле этого слова, или же для Него было достаточно создать видимостьсмерти. Как мы уже говорили в нашей предыдущей книге, существует немало свидетельств в пользу подобной альтернативы. Разумеется, нам вряд ли когда-нибудь удастся узнать истину.
Но если предположить, что Иисус действительно пережил Крестные Страдания или даже вообще не был распят, можно лишь гадать, был ли посвящен в Его планы Иуда. Действовал ли он в сговоре со своим учителем? Или же пошел на смерть с тягостным сознанием своей вины в смерти Господа?
Как мы уже знаем, учение Павла коренным образом изменило взгляды и идеологическую ориентацию Симона Петра. Традиция, связанная с учением Павла, упорно предавала проклятию имя Иуды Искариота и стремилась завуалировать истинную роль Иакова, брата Иисуса, в качестве главы назарейской элиты в Иерусалиме. Однако существовал еще один человек, значение которого в глазах потомков было сознательно приуменьшено и искажено.
В каноне Нового Завета фигурирует одно послание Иакова, который называет себя «братом Господа». Кроме того, в канон входит и послание некоего лица по имени Иуда, который называет себя «раб Иисуса Христа, брат Иакова» (Иуд. 1,1). На первый взгляд может показаться, что Иуда, как и Иаков, действительно был братом Иисуса.
Однако современные ученые-библеисты сходятся во мнении, что послание, приписываемое Иуде, написано слишком поздно, и его невозможно считать творением некоего современника Иисуса. Считается, что оно было написано в начале II в. н. э., по всей вероятности — человеком, которого действительно звали Иуда и который вместе со своим братом Иаковом в то время председательствовал на собраниях назарейской общины. Но, по мнению наиболее ранних историков Церкви, Иаков и Иуда, жившие во II в., были внуками другого, старшего Иуды, который действительно приходился братом Иисусу.
В самих Евангелиях ясно сказано, что у Иисуса был брат по имени Иуда. Так, Евангелие от Дуки и Деяния Святых Апостолов упоминают о неком «Иуде Иаковлеве», что принято понимать как «Иуда, сын Иакова». Однако гораздо более вероятно, что имя «Иуда Иаковлев» первоначально относилось к Иуде, брату Иакова. Но если у Луки имеет место некая неопределенность, то Матфей и Марк прямо говорят, что у Иисуса было четверо братьев: Иосиф, Симон, Иаков и Иуда, а также по меньшей мере две сестры.(13) Контекст, в котором они упоминаются, весьма любопытен. По словам Евангелия, они порицали Иисуса в самом начале Его проповеди в Галилее. Причины подобного порицания не названы. Каковы бы они ни были, они быстро утратили актуальность. Вскоре после смерти Иисуса Его место занял Иаков, к которому перешла главенствующая роль в назарейской иерархии и который впоследствии обрел статус человека святой жизни. Существует немало свидетельств, что такой святостью отличался и Иуда.
Тем не менее Иуда, как это ни странно, ни разу не упоминается ни в Деяниях, ни в каких-либо других текстах Нового Завета, по крайней мере под этим именем. Получается, что его следует искать под каким-то другим именем. И, как оказывается, этот человек играл важную роль в событиях той эпохи.
7
БРАТЬЯ ИИСУСА
В целом ряде ключевых ессейских и садокитских текстов говорится об ожидании прихода не одного, а сразу двух мессий. Согласно этим источникам, национальное самосознание и целостность еврейского народа базируются на двух параллельных династических (наследственных) линиях, между которыми существует множество связей. Эти два мессии именуются вполне конкретно — Мессия из Дома Аарона и Мессия из Дома Давидова. Мессия из Дома Давидова должен был быть лицом царской крови, ибо ему предстояло возглавить секулярную (светскую) администрацию в новом царстве, которое может быть установлено в том числе и силой оружия. Мессия же из Дома Аарона [79] , потомок первого первосвященника Израиля, упоминаемого в Ветхом Завете, должен был быть потомком священнического рода, «толковником закона», которому надлежит возглавить духовную жизнь своего народа.
79
Аарон — согласно книге Исход, брат Моисея и верховный первосвященник. Ср. «И Он сказал: Разве нет у тебя брата, Аарона, Аевитянина?» (Исх. 4, 14). (Прим. пер.)
По иронии судьбы, этот принцип двойной светской и религиозной власти впоследствии получил развитие в Западной Европе в результате создания так называемой Священной Римской империи [80] . В ее структуре император обладал скипетром светской власти и метафорически считался потомком дома Давидова, тогда как папа Римский пользовался верховным авторитетом в вопросах религиозно-духовной жизни как «истолкователь» воли Божьей. Как мы уже говорили, политика и религия в тогдашнем Израиле были тесно связаны друг с другом или, лучше сказать, служили разными ипостасями одной и той же власти. Как следствие этого, мессия-царь и мессия-первосвященник должны быть связаны как можно более близкими узами, как это имело место, например, в период правления династии Маккавеев, когда царь и первосвященник были членами одного и того же рода [81] . Поэтому в ту эпоху и речи быть не могло о раздорах между духовной и светской ветвями власти, которые впоследствии были характерны для Священной Римской империи.
80
Точнее — Священной Римской империи германской нации. Это макрогосударственное образование было искусственно создано папами в противовес Византийской империи — оплоту православия, перед лицом надвигавшегося разделения церквей на Западную (главой которой был папа римский) и Восточную во главе с патриархом Константинопольским, происшедшего в середине XI в. Папам для борьбы с православием не только духовными, но и силовыми средствами был необходим мощный монарх, глава единого католического Запада. Не случайно первыми успешными походами папства после разделения церквей было завоевание норманнами в конце XI в. Англии, сохранявшей тесные связи с Константинополем, и взятие в 1204 г. самого Константинополя, разграбленного папскими крестоносцами. Таким образом, главной задачей практически всехКрестовых походов, как признавали сами папы, было не официально декларируемое освобождение Святой земли и Иерусалима, а вооруженная борьба с православием. (Прим. пер.)
81
Та же практика была распространена и в Византийской империи, когда василевсы, особенно в VIII–X вв., неоднократно возводили на патриарший престол Константинополя своих родственников, братьев и даже сыновей. Эта практика носила название симфонии.Любопытно, что подобная же симфония имела место и при воцарении первого царя династии Романовых — Михаила Феодоро-вича (годы правления —1613–1645 гг.). Его отец, боярин Феодор Романов, был насильно пострижен в монахи и впоследствии, приняв имя Филарет, стал патриархом Московским и Всея Руси. Более того, мать царя тоже приняла постриг и стала именоваться великой старицей Марфой. Таким образом, в Московском царстве сложился своего рода семейный триумвират светской и духовной власти. (Прим. пер.)
В принципе можно доказать, что та же самая тема двух мессий присутствует и в Новом Завете, хотя и в подчеркнуто видоизмененной, если не сказать — искаженной форме. Современные ученые-библеисты сходятся во мнении, — одним из наиболее достоверных с исторической точки зрения эпизодов, упоминаемых в Евангелиях, эпизодов, которые вряд ли были изобретением позднейших компиляторов и редакторов, является крещение Иисуса Иоанном Предтечей в Иордане. Это, несомненно, важнейший из известных нам эпизодов в общественном служении Иисуса до Его триумфального входа в Иерусалим, и христианская традиция постоянно подчеркивает важность роли Иоанна Предтечи в евангельской истории. Он — предшественник, предтеча, «глас вопиющего в пустыне», «приуготовляющий путь». Действительно, многие современники Иоанна Крестителя склонны были видеть Мессию именно в нем.Так, евангелист Лука пишет, что «народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он» (Лк. 3, 15). Более того, в первые три века христианской эры существовали секты мандеев, или иоаннитов, особенно распространившиеся в Междуречье Тигра и Евфрата, которые почитали своим пророком и вероучителем именно Иоанна, а не Иисуса. Любопытно, что одна из этих сект существует и в наши дни. Согласно ее вероучению, «истинным пророком» был Иоанн, тогда как Иисус был «мятежником, еретиком, который увел народ с пути истинного и выдал тайные учения».
Сегодня ученые-библеисты не видят оснований сомневаться в том, что Иоанн Предтеча и Иисус были двоюродными братьями. Сегодня возобладало мнение, что мать Иисуса была сестрой Елизаветы, матери Иоанна. В то же время евангелист Лука со всей определенностью говорит о том, что Иоанн Креститель по материнской линии происходил из династии или, лучше сказать, рода первосвященников, потомков Аарона. Это автоматически означает, что то же самое можно сказать и об Иисусе. В то же время Лука подчеркивает, что Иисус по отцу [82] происходил из Дома Давидова. Таким образом, будучи потомком Аарона, Иоанн вполне мог претендовать на титул мессии-первосвященника. Иисус же, бывший потомком и Давида, и Аарона, мог выдвигать претензии на оба титула — мессии-царя и мессии-первосвященника. Это в известной мере объясняет приводимое Лукой в книге Деяний (Деян. 2, 36) утверждение, что «Бог соделал Господом [83] и Христом Сего Иисуса».
82
Имеется в виду св. Иосиф Обручник, происходивший из Дома Давидова. Взяв в жены Деву Марию, с формально-юридической точки зрения он стал считаться отцом Иисуса, а его дети от первого брака, в том числе и Иаков, и другой брат Господень, апостол Иуда, формально считались братьями Господа Иисуса Христа «по плоти». Эта практика была характерна скорее для римского права, и поскольку Иудея тогда была одним из марионеточных царств, на территории которого действовала римская юрисдикция, а римское гражданство давало его обладателю серьезные привилегии, эта деталь имела в то время важное юридическое и практическоезначение. Впрочем, в средневековой церкви были и другие мнения о том, кого считать братьями Господними. Так, бл. Феофилакт, экзарх Болгарский (XI в.), в своем «Благовестнике», в толковании на Евангелие от Матфея, пишет: «Братья и сестры Христовы были детьми Иосифа, которые родились ему от жены брата, Клеопы. Так как Клеопа умер бездетным, то Иосиф, по закону иудейскому, взял жену его за себя и родил от нее шестерых детей, 4 сына и 2 дочери». Однако это мнение не получило широкого признания. (Прим. пер.)
83
Здесь имеет место некоторая двусмысленность, обусловленная тем, что все тексты Нового Завета написаны по-гречески, а в греческом оригинале употреблено слово «кэсйпт», означающее одновременно и «Господь», и «господин», т. е. царь. (Прим. пер.)
Узы близкого родства, связывавшие Иоанна и Иисуса, повышали их престиж и обоснованность их притязаний на оба мессианских титула. И поскольку в апокалипсической атмосфере той эпохи ортодоксальные иудеи с нетерпением ожидали прихода двух мессий: одного — из царского рода, то есть из дома Давидова, а другого — из рода первосвященников, потомков Аарона, они держали в поле зрения весьма и весьма небольшое число семейств. И если ожидаемые мессии были двоюродными братьями, теперь трудно даже вообразить, насколько поразительным и убедительным казался иудеям сам факт подобного родства. Это почти наверняка было воспринято как явный знак и реальное проявление Промысла Божьего.