Месть черного паука
Шрифт:
– Погоди, погоди, - оживился Ижак, - это что, тот самый?
– Он, родимый, - заверил Старков, - в чистом виде. Да шустрый такой хоть на кол сажай. Ну, как, Лександрыч, двадцать штук "франклинами" и - по рукам?
– За пять тысяч отвечаю, - Славка отлично слышал весь разговор у себя над головой, - бабки прямо щас полным счетом кладу. Но мне ведь, сам понимаешь, задохлый не нужен, чтоб доходил тут у меня. Если в цельном комплекте предоставишь, так и разговор весь, а если ты полное удовольствие с него получил, а мне остатки ссыпаешь, то я и пузыря водяры
– Какие разговоры!
– Стар ботинок со Славкиного плеча не убрал, но давление ослабил.
– В лучшем виде - огурчик, хоть закусывай. Чисто по добрым отношениям предлагаю. Согласен, двадцать тысяч - это дорого, даже очень. Но я ведь к бедному человеку с таким предложением и не подошел бы. А солидному человеку и предложение солидное.
– Так и подарил бы старшему товарищу, чего жмешься? Я добро помню, глядишь, тоже чего приятного потом сделаю.
– Да вот не в жилу как-то. Уж больно ущерба много получилось. Ребятишек лечить придется, другие всякие затраты. Я и подумал: может, выкуп кто заплатит?
Сам того не зная, Стар попал в точку. У Славки чуть не вырвалось: "Забирай все до копейки, только отпусти!" Он был готов отдать все спрятанные на чердаке деньги, чтоб спастись, но вовремя удержался от такой глупости, сообразив, что и деньги заберут, и живым не выпустят.
Еще минут пятнадцать продолжалась ожесточенная торговля. Наконец поладили на семи с половиной тысячах. Славка за это время слегка успокоился. Понял, что получил отсрочку приговора, да и бить пока не будут. Зато снова зароптали "старфорсы".
– Слышь, Стар, - выступил вперед один из них, похоже, самый смелый и приближенный к боссу, - не дело это. Ты же сам сколь раз говорил, что месть - это святое.
– В чем дело?
– рявкнул Старков.
– Разбогатели все разом, от денег отказываетесь? Ну ухайдакаете этого фуцмана, а дальше что? Ижак со своими бойцами его не хуже вас отоварит, ну, и хрен с ним. А вот скажи мне, Родя, что у тебя есть своего, кроме рваных трусов? Молчишь? И правильно делаешь. Завтра нас хозяин кинет и с квартир сгонит. Куда пойдешь? Так что намотай нервы и сопли на кулаки и так зажми, понял? Пусть зверьки кавказские кровной местью забавляются, а мы люди военные. Возражения есть? И не должно быть.
Он подцепил Славку под локоть и поставил на ноги. Нарочито бережно принялся стряхивать пыль с одежды. Поднял его куртку, тоже отряхнул и накинул Славке на плечи.
– Ты уж себя береги, - попросил проникновенно, - ты сейчас как два новых "жигуля" стоишь. Представляешь, на какую сумму с тебя мяса настрогают и сала натопят?
– Представляю, - мрачно ответил Славка, - зато из тебя одно дерьмо выжмется.
– Как догадался?
– с любопытством спросил Старков. Ему, наверное, тоже захотелось поупражняться в остроумии.
– Воняешь, - брезгливо поморщился Славка, - а главное, мажешься.
Команда с трудом скрывала ухмылки. Бывший офицер не нашелся, что ответить, и грубо толкнул Славку к джипу. На улице уже наступил вечер, снег, тонким слоем покрывающий мерзлую землю, блестел в свете фонарей, отливая желтизной. Джип, сопровождаемый "москвичем", выкатил за ворота базы. Славка успел заметить табличку - "ул. Завокзальная". Напротив рисовалась огромная вывеска "Хладокомбинат". Сидевший рядом с водителем Старков разговаривал по телефону, ничуть не стесняясь невольного пассажира, очевидно, числил его уже в реестре покойников.
Скоро Славка понял, в каком направлении едут - через Пехотинцев на Бебеля в сторону "Уральских коммерсантов". Вообще-то полдюжины трамвайных и автобусных остановок, сконцентрированных в районе оживленной транспортной развязки, по названию одной из улиц именовались "Уральских коммунаров", но с тех пор, как здесь построили огромный вещевой рынок - "Самый длинный прилавок Урала", как его рекламировали хозяева, - народ внес коррективы, осовременив устаревшее слово. Сам рынок, официально именовавшийся "Таганский ряд", звали просто Таганским, Китайским, но в последнее время чаще всего Бебелевским, хотя германский социал-демократ и депутат рейхстага Август Бебель вряд ли одобрил такое проявление ревизионизма и капитализма.
На пустырях возле рынка имелось несколько обширных автостоянок, укатанных асфальтом и огороженных решетчатыми заборами. Функционировали они исключительно в дневное время, когда работал рынок, а по вечерам пустовали. Джип вкатился в настежь распахнутые ворота и остановился в центре огромного черного прямоугольника. Почему-то на асфальте снега не было, то ли растаял, то ли подмели, то ли ветром сдуло. "Москвич" остался у ворот.
Ждать пришлось минут десять. Все это время Старков с наслаждением расписывал пытки, каким непременно подвергнут Славку перед тем, как убить. Даже такой виртуальный садизм доставлял ему удовольствие.
– Возьмут тупую пилу и начнут ногу отпиливать. Прямо по голени, по самой косточке - вжик-вжик, вжик-вжик, туда-сюда, туда-сюда. Есть такая пила, "Дружба-два" называется, или ещё - "Ты - мне, я - тебе". Знаешь, да?
– Знаю, да, - кивнул Славка.
– Я только понять не могу, как вы меня вычислили.
– На то мы и спецназ, - гордо вскинул голову Старков, - чтобы такие дела проворачивать. Куда ты идешь, к кому, зачем - все знали. А откуда информация, пусть этот вопрос тебя и дальше мучает.
Ижак явился на огромной, словно бронекатер, иномарке. Как говорится, большому кораблю - большие якоря. Два могучих джипа, набитых охраной, остались в воротах, перекрыв их наглухо.
– Родик, - обернулся с переднего сидения Старков, - сходи, разведай. Если эта сволочь что-то затеяла, стреляй сразу.
Сидевший слева парень молча расстегнул "молнию" куртки, щелкнул предохранителем пистолета, сунул оружие за ремень брюк, покинул кабину и громко захлопнул дверцу. Славка встрепенулся. Может, в самом деле бандиты перессорятся, затеют перестрелку, а он под шумок сбежит. Но все произошло, как планировалось. Старков долго сидел в лимузине Ижака, пересчитывал деньги. Потом Славку вытолкнули из джипа.