Месть лавандовой феи
Шрифт:
Бренда почувствовала, как у нее подкосились ноги. Еле нащупала последний более-менее приличный стул и опустилась на него. Дети мгновенно сгрудились вокруг матери, близнецы подлезли под руки, Колин встала за спиной.
Мортин? Это все устроил Мортин?
Женщина вдохнула, выдохнула и подавила кривую усмешку. Может, соседи и поверят в сказку про совесть старшего брата, но не она. Не после того, что сделал со своей семьей этот жадный подонок.
– Видать, Пресветлый в его башку-то жлобскую кувалдой постучался. – Распределив рабочих по местам и постучав собственным молотком
– Из-под какого моста?! – дернулась Бренда.
– А Весеннего ж. Ты детишек отошли, я тебе такое расскажу, не сразу и опамятуешь.
Бренда кивнула, вручила дочке несколько монет. Пусть забирает мальчишек и бегом – не только воды принесет, но и булочек горячих купит, и не просто булочек… а с мясом! Кем бы благодетель ни был и чего бы ни потребовал, отказавшись тратить деньги, Бренда себя и детей не спасет.
Дождавшись, когда близнецы тоже ускачут вслед за сестрой в булочную, Федерик загадочно ухмыльнулся:
– Оно же тебе, как порядочной хозяюшке, знать некоторые вещи неоткуда, но я объясню. На Весеннем-то мосту какие порядки… Бабочки тамошние не сами по себе, а принадлежат тому, кто место держит. Девочки туда от безысходности приходят, а хозяин на их горе наживается. Думаешь, они деньги получают? Не-а. Что-то, конечно, перепадает, чтоб с голоду не померли, но крохи, а основное у них хозяин отбирает. Да не все там добровольно, которых и силой заставляют, долги навешивают и прочее.
– Вот как.
Бренда почувствовала себя полной дурой.
Куда она полезла?! Если бы не чудо, если бы не тайный благодетель… Страшнее всего, что она за собой и дочь могла утянуть. Наверняка тот… Дерек, или как его там звали, нашел бы и девочку, и близнецов. И заставил… Обошлось…
– Ну вот. Говорят, вдруг жуткий вой в ночи раздался. Девочки тамошние все посбегали кто куда, а утром, когда рассвело, дежурная пара стражей нашла тела. И хозяина, и сыночка евонного, урода. Тот еще сволоченок был, хуже папаши, вся округа от него выла. Что за зверюги их погрызли, или вообще демоны какие, поди теперь угадай. А только тела порваны и обескровлены, будто их и вправду клыками сотня тварей грызла.
Бренда выпучила на плотника глаза, прижала к груди кухонное полотенце и медленно осела на последнюю табуретку.
Дальше день покатился как в тумане. Рабочие начали разбирать крышу над кухней и ее спальней, пришлось все вещи и прочий скарб перетаскивать в комнату детей. И вообще, суета, беготня, близнецы не пошли в школу, а Бренда даже не спохватилась, что их надо туда отправить. Вспомнила, когда Колин напомнила о себе вопросом:
– Мам, завтра тоже на работу не идти?
– А что там делать? – фыркнула Бренда. – Опять гнилушки дадут? А могут и их не дать. Нет уж, ни к чему. Видишь, нам… дядя твой стал помогать.
– Дядя…
Тоже не верит?
За круговертью дел и забытым чувством сытости чуть отступили думы про неизвестного благодетеля. Даже пару раз проскользнула мышкой мысль про брата. Но нет, нет. Это точно не он. Хотя окружающих женщина не переубеждала. Даже детей. Колин посматривала на мать странно, младшим было все равно, кто прислал денег, главное, впервые за долгое время у них были на столе пироги с мясом, молоко и даже по маленькому леденцу на каждого. И веселые взрослые дядьки не гоняли мальчишек, когда те лезли поглазеть на инструменты или просились помочь.
А к вечеру, когда артельный старшина уже попрощался, предупредив, что завтра работники снова придут чуть свет, в калитку постучались.
Бренда боязливо высунулась и тотчас воскликнула:
– Маменька?! Ты пришла… Что случилось?!
Госпожа Палмер жила в приюте, покидать его стены не запрещалось, но выходить надолго и тем более в ночь… За подобное из приюта могли и попросить.
Вернуться вовремя точно не успеть.
– Слава Пресветлому, дошла! Бренда, доченька! Ты не поверишь! Тут такое… мне приснилась Теа… а потом мне сказали, что кто-то дал денег…
Бренда почувствовала слабость в ногах. Хотя мама не выглядела напуганной, во рту снова разлился вкус страха. Старушка еще ничего не сказала, но Бренда поняла, что и тут отметился тайный благодетель.
Она подхватила матушку под руку и повела в дом. Но не успели они пройти и пару шагов, как госпожа Палмер вскрикнула и начала оседать. Ее дочь не сразу поняла, в чем дело, испугалась, засуетилась вокруг. И только когда мать уже напоили каплями от сердечной хвори и сообща с детьми уложили на кушетку в маленькой кухне, Бренда вдруг принюхалась, ахнула, выскочила из дома и разглядела, что так поразило пожилую женщину. И поняла, что старушка не зря твердила, что ей приснилась давно умершая племянница, та самая, которую когда-то обвинили в убийстве.
В цветочных горшках у крыльца, где когда-то росла герань, а с некоторых пор была лишь сухая земля, проклюнулась серебристая зелень. Там упорно тянулись к солнцу тонкие перистые стебельки с фиолетовыми соцветиями. А между ними, словно так же вырастая прямо из пыли, поблескивали золотые монеты. Настоящие золотые старого короля, полновесные. Их было столько, что лавандовые стебли едва протискивались между блестящими кругляшками. А еще там лежала подвеска с табличкой, какие дают шумным детям в школе, если те много болтают на уроках. На табличке крупными буквами было выведено: «Молчание – золото».
– Теали. – Женщина осела на выщербленную ступеньку и заплакала. – Спасибо… где бы ты ни была, кем бы ни стала. Спасибо тебе!
Глава 7
Кай метался по комнате и порывался сорвать с шеи новомодный галстук-бабочку, который, казалось, не дает вздохнуть, но на самом деле дышать мешала злость.
Он ведь говорил, что не нужно уезжать одной! Предупреждал! И приглашением тряс у упрямой девчонки перед лицом. «Успею». Как же! На бал следовало выехать еще полчаса назад, а Теали все не было.