Месть на десерт
Шрифт:
– Ладно, поднимайся, – нехотя произносит Аня.
Вообще-то, ты сама меня позвала!
Уже входя в подъезд, краем глаза замечаю мужика, который идет сюда же. Мне кажется, он похож на Анькиного хахаля. Как его? Да ладно. Помню я его имя – Ярослав.
Дверь на доводчике быстро захлопывается, и я думаю: да наверное, показалось. Не будет же она звать нас обоих…
Поднимаюсь. Смотрю на дверь, которую не так давно разукрасил. Чувствую… злость. И вину. И – снова злость.
Вхожу.
–
Насмехается?
– Да! – чуть ли не ору я.
– Выглядишь не очень.
Это ты меня еще в запое не видела…
К счастью, ни жена, ни дети не знают о моих слабостях. Раньше я никогда сильно не бухал. А о том, что забухал с горя, в курсе только родители.
– Где дети? – спрашиваю Аню.
– Алиса, Макс! – зовет она.
И мои отпрыски появляются в прихожей. Меня бросает в пот. Руки дрожат. Волнуюсь, как никогда в жизни.
Как будто сто лет их не видел! И они как будто стали старше.
Алиса смотрит презрительно и высокомерно, как на какую-нибудь мерзость. Макс… он непонятный. Серьезный, насупленный. На меня похож! – вдруг понимаю я. И от этого становится еще больнее.
– Привет, – говорю обоим.
И тут за моей спиной открывается дверь.
– Ярослав! – радостно вскрикивает дочка.
Что, мля?
Алиса несется мимо меня и… бросается на шею Анькиному хахалю. Макс смотрит на него с интересом. Аня улыбается.
Меня полностью игнорят.
– Какого хрена? – шиплю я на жену.
– Случайное совпадение. Ты же сказал, что не придешь.
– Как дела, принцесса? – это, блин, Ярослав.
Принцесса? Он ее так называет? Помнится я… когда-то давно… когда ей было года два, называл ее так же.
– Все супер, Бетмен.
– Нравится новая квартира?
– Да! Она гораздо лучше старой.
– Чем это она лучше? – не выдерживаю я.
– Всем! – выпаливает дочка.
А этот самый Ярослав протягивает мне руку. Типа здоровается. Мне ничего не остается, как пожать ее. А что еще я могу сделать на глазах у детей? Не орать же на него отборным матом все, что я о нем думаю.
Вижу, Аня растеряна. Не похоже, что она специально устроила эту встречу. Видимо, думала, что я не приду. Я же сам сказал, что заболел. Но теперь, блин, выздоровел! А этот черт пусть проваливает.
– Я хочу пообщаться с детьми!
– Общайся, – неожиданно легко соглашается Аня.
Она не против? Серьезно?
– А этот тут зачем?
Агрессивно киваю в сторону ее хахаля.
– А с этим я пойду гулять. Пока ты общаешься с дочкой и сыном.
Что, блин? Пойдешь гулять? А как же разговор? Общий разговор между нами всеми. На который я с таким трудом решился!
– Я подожду тебя на улице, – произносит “этот”.
– Я быстро, – отвечает моя жена.
Да! Она все еще моя жена! Но у нее свиданка с другим. И она с ним спит. Точно, спит. Чую это по его поведению. По быстрым взглядам, которыми они обмениваются.
Он выходит.
Дети тоже растворяются в глубинах квартиры.
А я… вдруг очень четко осознаю, что мне страшно оставаться наедине с собственными детьми. Я не знаю, что им сказать. Я надеялся на Аню! Я думал, мы вместе как-то объясним и сгладим ситуацию…
Но она упархивает куда-то в комнату. Дети тоже демонстративно покидают прихожую. Через две минуты, в течение которых я мнусь у двери, медленно и тщательно развязывая шнурки, Аня возвращается. На ней короткая джинсовая юбка и какая-то фигня с открытым плечом. Выглядит, как какая-то студентка! Совершенно несерьезно.
– Если что – звони, – говорит она. – Я на связи.
– Ты же хотела, чтобы мы вместе пообщались!
– Успеем. А пока сам налаживай контакты.
Она надевает кеды, по-моему, Алискины. И – испаряется из квартиры.
Капец… Я остаюсь в звенящей тишине. Брожу туда-сюда. Как тут все ярко! У Аньки никогда не было вкуса. Сплошная пестрота на кухне. Не то что в нашей квартире…
К горлу снова подкатывает комок злости. И жажда. Просто дикое желание выпить.
Пью воду. И иду на характерные звуки, доносящиеся из комнаты сына. У двери колеблюсь – постучать, не постучать? В итоге вхожу без стука.
Макс даже не оборачивается. Сидит перед компьютером, мочит гоблинов.
– Привет.
Полный игнор. Что делать-то? Прикрикнуть, как раньше? И что потом?
– Этот комп я тебе купил, – срывается с моего языка.
– Забрать хочешь? – не останавливаясь, продолжает он.
С такой же злостью, какую чувствую я сам.
– Поговорить хочу.
– Говори.
– Да прекрати ты играть!
На экране умирает очередной гоблин. Это вообще нормально, что ребенок таким вот занимается? Что-то раньше я об этом не задумывался.
Макс молча и сосредоточенно играет, игнорируя мое присутствие. Я совершенно растерян. Что мне делать?
Выхожу из его комнаты.
Иду к Алисе. Стучусь. Тут точно нужно стучаться.
– Чего надо?
Я открываю дверь.
– Ты подлец! – безо всяких предисловий заявляет она.
– Дочь, я совершил ошибку… – начинаю заготовленную фразу.
– Ошибку? Это так называется?
– Я сожалею об этом.
– И что меняется от твоего сожаления?
Я пожимаю плечами.
– Поздно сожалеть! – выпаливает Алиса.
– Я твой отец. И я люблю тебя.
Эти слова даются мне ох как непросто. И да, вынужден признать – я говорю их своей дочери впервые в жизни.