Месть на все времена
Шрифт:
– Да, почти так, – ответила Елена.
– То есть?.. Почему почти так?
– Воропаев с Романовым долго спорили, сперва не желали уступать друг другу, а потом пришли к некоему компромиссу. Я была назначена на должность ведущей с испытательным сроком. То есть Романов уступил, но не отступил, оставил для себя возможность немного подгадить нам обоим. Ведь для меня такая трактовка означала, что мне придется работать словно на пороховой бочке, в ожидании, что я в любой момент могу получить требование освободить место. Денис будет вынужден отбиваться от постоянных атак Алекса. Но я была согласна и на это, тем более что личного опыта не имела никакого и могла ведь действительно не потянуть, не суметь работать ведущей. Я действительно не хотела портить рейтинги любимой передачи, к успеху которой
– Он это планировал просто из упрямства и мстительности или же хотел кого-то другого видеть в роли ведущей?
– А шут его знает, – ответила Елена и досадливо махнула рукой. – Но они с Денисом продолжали периодически спорить из-за меня, это общеизвестный факт. Хотя вскоре всем у нас сделалось ясно, что я хорошо справляюсь. Рейтинги стали даже выше прежних. Алекс не мог этого не понимать, но продолжал настаивать, вслух говорил, что откопал обалденную замену теперешней бестолковой ведущей. Похоже, что этот гад нашел-таки способ отыграться и продолжать портить нам с режиссером жизнь.
– Понятно. Что произошло потом?
– Как, вы разве не знаете? Месяц назад Алекс Романов погиб. Вернее сказать, его отравили, возможно, прямо на студии.
– Это и есть та самая третья смерть, о которой мне ничего не удалось узнать! – воскликнул Гуров. – Давай-ка, Леночка, расскажи нам с максимальными подробностями все, что знаешь, слышала или о чем догадываешься.
В этот момент в номер вернулся Саша. Он не желал прерывать разговор, сделал жест, что просит его извинить, поставил перед Еленой новый стаканчик с кофе, после чего сел в кресло со своим напитком.
– Как хорошо пахнет, – сказала молодая женщина и сделала глоток. – Огромное спасибо. Ты, как и всегда, меня выручил.
– Да ничего, пей на здоровье. Хотя я думаю, что тебе сейчас лучше что-нибудь съесть.
– Ага, немного позже. Так я продолжу, Лев Иванович, – сказала девушка. – Сегодня никто не сомневается в том, что произошло убийство, хотя поначалу все думали, что это простое пищевое отравление, и даже не беспокоились. Алексу вообще плохо только дома стало, поздно вечером. Впрочем, я не с того начала. В тот день у нас были ранние съемки, примерно с семи утра. Присутствие Алекса было не обязательно, но он зачем-то приехал и носился по студии, нервируя народ. Этот тип был взвинчен, нервозен, срывался на декораторов, бурчал, что не выспался, с чем-то приставал к Денису, потребовал у ассистентки сделать ему крепкий сладкий кофе, большой стакан. Как потом установила медицинская экспертиза, яд в его организм попал именно с кофе.
– То есть в первую очередь под подозрение должна была попасть именно эта самая ассистентка?
– Вероятно, так оно и было. Полицейские не делились с нами своими подозрениями. Впрочем, Маша Семенова, угостившая Алекса тем кофе, девушка очень милая, тихая, скромная и исполнительная. Мне, например, сложно представить, как она кого-то убивает, даже таким чисто женским орудием, как яд. С Алексом, насколько мне известно, Маша никогда не конфликтовала. Кроме того, кофе Семенова готовила на нашей студийной кухне, использовала для него воду, зерна и сахар, которые лежали там же и находились в совместном пользовании. В тот день, да и ранее все пили кофе или чай, и никому больше плохо не стало. Более того, полицейские изъяли и отдали на экспертизу остатки воды, кофе и сахара. Насколько мне известно, яда в них не обнаружили.
– То есть кофе был отравлен, но не во время приготовления, а намного позже. Это как? Не сам же он себе яд подсыпал? – изумилась Марина.
– Это было бы круто. Но если и сам, то только для того, чтобы кого-то подставить, – заявила Елена и презрительно хмыкнула. – Тогда у нас обязательно была бы записка с обвинениями. Так что нет, не думаю. А если говорить серьезно, то самоубийство
– Или знал про эту его привычку и хладнокровно продумал преступление. Ведь в наше время никто не носит яд в перстне. Это значит, что у отравителя был предварительный план, – проговорил Гуров.
– Про эту его привычку знали все, кто работал на студии в тот день или ранее, приходил в гости, когда там находился продюсер. Кроме того, думаю, о ней было известно и во всем телецентре.
– А что полицейские?
– В тот день, после посещения студии, у Алекса были запланированы какие-то встречи. Одна или две из них проходили в ресторане, за трапезой. Он плотно поел. Поэтому когда дома, уже поздно вечером, ему стало плохо, Романов решил, что отравился в заведении. Следствие установило, что он звонил туда, скандалил, потом лег спать и ночью умер.
– То есть как? Человеку стало плохо. Его непременно должно было мутить, тошнить, знобить и так далее. Но вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», он звонит в ресторан и скандалит? – произнес Лев Иванович.
– Не просто скандалит, грозит поварам лишением работы, а администрации заведения – судебным иском, – вставила Елена.
– Допустим, – сказал Гуров. – Сперва он обещает судиться, скандалит, тратит драгоценное время, но и потом не обращается за медицинской помощью. Почему?
– Романов жил один, у него трудилась приходящая домработница. Тем вечером, когда он вернулся домой, прислуга как раз собиралась уходить. Она предложила ему помощь, говорила, что останется, найдет в аптечке активированный уголь или вызовет врачей. Он отказался, заявил, что желудок у него стальной, гвозди переваривает, и к утру непременно все пройдет, после чего отправил помощницу домой. Женщина не стала спорить и ушла. Медики решили, что Романову потом стало хуже, причем резко. Вызвать врачей или принять какие-то лекарства сам он уже не смог, а рядом никого не было. Утром домработница в обычный час пришла к нему, обнаружила Алекса мертвым, вызвала «Скорую» и полицию, потом позвонила на студию и все рассказала режиссеру. От нее же полицейские узнали о подозрении на пищевое отравление, так что сначала допрашивали сотрудников ресторана. К нам они потом пришли, когда по результатам экспертизы стало известно, что Романов отравлен рицином, довольно редким ядом. Тогда полицейские стали вопросы нашему персоналу задавать и взяли пробы на кухне.
– Понимаю. А кого конкретно допрашивали?
– Да почти всех, – ответила Елена и пожала плечами. – Меня почему-то добрых пару часов мурыжили, я это точно запомнила.
– Так, – протянул полковник. – Значит, говоришь, тебе гораздо дольше остальных вопросы задавали. А что ты еще запомнила из того дня?
– Не могу судить, дольше или так же. У меня за другими следить времени не было. Но расспрашивали обо всем обстоятельно и были на студии долго. Они нам в тот день весь съемочный процесс сорвали. Чтобы сроки выхода передачи не запороть, мы ночью работали. В первую очередь полицейские спрашивали, с кем конфликтовал покойный, кто мог затаить на него злобу, были ли с ним конфликты лично у меня.
– А что ты?
– Честно рассказала все как есть. Заявила, что покойного не любили практически все, потому как он мог достать любого сотрудника, без повода и абсолютно на ровном месте. Упомянула про активное использование им служебного положения в общении с противоположным полом. Уделила должное внимание склочности, стервозности и злопамятности Алекса.
– А о том, что он к тебе пытался подкатить, сказала? – осведомилась Марина.
– Мне не очень хотелось это делать, но пришлось. Алекс ведь никого не стеснялся. Его реплики и мои ответы несколько человек слышали, значит, весь коллектив был в курсе событий. Все равно доложили бы.