Месть очкарика
Шрифт:
Да запросто. А я и не знаю.
От этих мыслей меня начинает трясти. Принимаю решение первым делом узнать все о Морозове. Как бы ни было стыдно, выспрошу у Агаты.
Но пока его нет, не хочу сидеть и бездельничать
Это, наверное, ужасно глупо, но я спрашиваю Агату про конюшни. Прошу разрешить оказать там посильную помощь, на что сестра Яна выглядит ужасно удивленной.
— Как ты будешь работать там одной рукой?
— Я попробую.
Приятного в этом труде мало, конюшни в поместье огромные, лошадей около двух десятков. Я почистила два стойла и едва стою на ногах.
Спустя пару часов, пропахшая навозом,
Вижу направляющегося ко мне Яна и только в этот момент соображаю, что лопату надо было оставить в специальном помещении. Я точно идиотка… и он сейчас мне об этом скажет.
— Привет, что за выходки, Рита? Гостья, которая возится в лошадином дерьме — такого тут еще не было, — но тон Морозова не сердитый, скорее, насмешливый.
— Я слишком много денег тебе должна, — отвечаю угрюмо. Зато честно.
— Ты ужасно упрямая, знаешь об этом? Или тебе нравится страдать… об этом мы уже говорили, да…
Ян так смотрит на меня, жадно окидывая фигуру, что начинаю дрожать. Слово страдать каждый раз возвращает к нашей ночи, где боль и наслаждение были единым целым.
Стараюсь держаться подальше от него, потому что пахну ужасно, но Ян все наступает.
— Ты ведь знаешь, что можешь угодить мне совсем другим способом? — тихо спрашивает Морозов, и эта фраза прошивает меня насквозь острой болью. Вот так, получай, девочка. Думала, если в навозе покопаешься, он в тебе личность увидит? Поймет, что не падкая на деньги, не гламурная, не помешанная на своей внешности… Что готова на все, лишь бы не считали подстилкой. Но именно ею меня и видит Морозов. Именно поэтому в свой дом привез. Другую бы не стал… потому как могла бы надумать себе, замков настроить… Но Ян прекрасно знает, что я — не посмею даже на секунду помечтать. Я та, кого он купил и использовал на полную. Личная кукла, а то что у куклы лицо девочки, которую он когда-то любил… лишь дополнительный бонус.
Мне ужасно неловко сидеть за общим столом с семейством Морозова. Пыталась отказаться, но Ян на ужин в столовую чуть ли не силой вытащил. Точнее, пригрозил, что на руках отнесет, раз устала… И я испугалась… его прикосновений.
Нас всего четверо — Агата, Ян, я, и неожиданная гостья, которая появилась когда мы уже почти сели за стол. В первый момент я ужасно напряглась, решив, что это Лана… Но гостья оказалась двоюродной сестрой матери Морозова.
Нас представили друг другу, и Екатерина Витальевна сразу попросила меня называть ее просто тетя Катя.
Эта дородная полная женщина весь вечер с любопытством разглядывает меня и задает нескромные вопросы. В каком классе учились вместе (Ян с первого по третий классы, учился в другой школе), как встретились снова и при каких обстоятельствах, с кем из одноклассников общаемся… Потом тетя Катя переключается на мою руку, спрашивает как и что произошло и я окончательно понимаю каково быть ужом на раскаленной сковородке.
Кое-как отвечаю на бесконечные вопросы, молясь про себя чтобы они поскорее закончились. Потом тетушка переключается на бывшего мужа, рассказывает, как бросил ее, как нашел, подлец, молодую, и мы с Агатой сочувственно киваем, реплики в монолог этой женщины вставить нереально. Ян хмурится и все время что-то пишет в телефоне.
Сама не замечаю, как начинаю кусать губы, при мысли, что он переписывается с Ланой. Интересно, почему она не приглашена? Из-за меня? Или не вхожа пока в этот дом? Могу ли я спросить об этом у Агаты, или не стоит, и девчонка в момент вычислит меня? Поймет, что я не равнодушна к ее брату… Но я обязана быть равнодушной!
После ужина следует чайная церемония как в лучших домах Японии — то есть, не знаю, так ли это, но фразу об этом произносит со смехом Агата. А тетушка неожиданно снова возвращается к теме прошлого. У меня все обмирает внутри, когда слышу:
— Ой, а я вспомнила историю, дорогой, как тебя едва не убили из-за какой-то девчонки одноклассницы. Ритуля, ты знаешь такую? Как ее имя, дорогой?
— Не было такого, — улыбается Ян. Он абсолютно спокоен, а у меня спина в момент ледяным потом покрывается. — Ты что-то путаешь.
— Да конечно, путаю, — фыркает женщина. — Твоя мать едва сердечный приступ не словила. Такое не забывается. Риточка, ты нас просвети. Ты знала эту стерву?
Сижу точно каменная, уже открываю рот, чтобы «осчастливить» тетушку признанием, что та самая стерва сидит перед ней, как вдруг чувствую — рука Морозова ложится на мое бедро. Едва не подпрыгиваю от неожиданности. Горячая мужская ладонь гладит успокаивающе, точно я — возбужденное животное, а он — укротитель.
— Та девушка не из нашей школы, тетя, — снова берет на себе огонь Морозов. — И давай сменим тему.
— Ох, дорогой, конечно. Риточка, извини, Ты, наверное, даже не поняла о чем я тут рассказываю. Это ведь уже после школы было… Не представляешь, что пережила эта семья… Моя бедная сестра… Да все мы. Ян нас жутко напугал. Влюбился в девушку, а эта дура… кретинка, не назвать по-другому, вместо того чтобы радоваться, подставила его. Подговорила в подпольном бою принять участие. Его чуть не убили там, чудом жив остался. Сутки в реанимации, нос сломан… сотрясение, все тело как одна рана. Мой муж, — тут тетушка осекается, — сказал тогда, еще на пару часов позже привезли бы в больницу, и парень мог истечь кровью. Его еще ведь и порезали! Изверги, нелюди! Как только земля таких носит, — причитает тетя Катя.
Не знаю как я выдержала это чертово чаепитие. У меня уже черные мушки мелькали перед глазами, понимала, что вот-вот и грохнусь в обморок. От стыда. От чувства вины. И от страха что меня разоблачат, что эти милые женщины, тетя Катя, Агата… разорвут меня на части и будут правы.
Но Ян благородно перевел разговор на нейтральную тему. Его рука еще долго гладила мою ногу, и от этого, как ни странно, и правда становилось легче.
Когда тетя Катя сказала, что ей пора, я с трудом сдержала громкий вздох облегчения. Сразу после ее ухода, сославшись на то что рука разболелась и надо принять обезболивающее, отправилась в свою комнату.
Но стоит подняться на свой этаж, и вздохнуть облегченно, сказав себе что этот долгий и трудный день подошел к концу, меня окликает Морозов.
Замираю, оборачиваюсь к нему, чувствуя, как все тело охватывает напряжение. Зачем он шел за мной? Что еще не успел сказать?
Ян бросает на меня мрачный взгляд, оглядывает с ног до головы, и я понимаю, что еще не все, предстоит еще одна схватка.
— Не стоит так реагировать на слова тети. Она… просто болтает, — произносит успокаивающе, но от этого мне еще хуже становится. Картина, как Ян истекает кровью избитый, все еще стоит перед глазами, не могу избавиться от нее. Кажется, еще немного и чувство вины станет нестерпимым, раздавит меня, уничтожит…