Месть Осени
Шрифт:
– Марла говорила, что за вас всё решили родители. Но вы влюбились друг в друга. По-настоящему. Вы оба ненавидели светские приемы, хотя приходилось постоянно бывать на них. Вы устраивали Марле сюрпризы. Ужин при свечах на крыше Дворца. А в день ее совершеннолетия был бал-маскарад. Вы сбежали из Замка. Стража вас не остановила, не признала в масках. Вы танцевали у моря. Под дождем.
Мари замолчала, осознав, что Злат больше не кричит, не грозит всевозможными карами, а слушает. Слушает очень внимательно.
– Откуда... откуда ты это узнала?
– прошептал он благоговейно.
– О тех
– Никто, кроме вас двоих, - напомнила Мари.
– Клянусь жизнью, Ваше Величество, я не лгу. Марла там. В большом мире. Уже почти сорок лет. Попала туда вместе с сестрой. Луиза Рата поссорилась с Лайнусом Вилкоэ. Он кинул им под ноги бусины. Был заносчивым мальчишкой, не понимал, что творит. Лайнус хотел наказать только Луизу, а Марла просто оказалась не в том месте, не в то время. Луиза давно мертва. Ее казнили, когда узнали, что она стихийница. А Марла умнее сестры. Она нашла неприметное место, чтобы жить не на виду и не попасться магам.
Мари больше не видела в осколке отражение Короля Осени. Злат отложил зеркальце и, кажется, закрыл лицо ладонями. Голос зазвучал приглушенно.
– Не может быть... Этого просто не может быть...
– Ненавидьте меня. И Короля Инэя. Это ваше право. Но если закрыть проход навсегда, вы лишите шанса вернуться и Марлу. Она пыталась миновать грань. Вместе с нами. Но жрица, что охраняла проход, не пустила всех. Только меня, Витта Мурэ и мальчика со срединной территории, а Марлу и стражника Эрма Туи оставила.
– И ты позволила?
– спросил Злат ядовито.
– Бросила ее там?
Мари подавила тяжкий вздох. Нет смысла, что-то доказывать. Хотя...
– Вы не поверите, но я была не против поменяться с Марлой местами. Она подтвердит, если однажды вернется. Ваше Величество, я не могу заставить вас проголосовать иначе. Только вы вправе решить, как поступить. Но вы должны знать: Марла хочет вернуться домой. Хочет прожить остаток жизни стихийницей. Знаете, что она сказала незадолго до моего возвращения? Когда придет ее срок, она сдастся магам. Пусть ее казнят на главной площади, но она хотя бы умрет стихийницей. Марла была добра ко мне. Я не хочу, чтобы для нее всё так закончилось. Надеюсь, вы тоже...
Мари не позволила Злату ответить. Накрыла осколок ладонью и повалилась на кровать.
Дело сделано. Теперь оставалось только ждать...
****
Ноябрь пришел во владения Королей в компании хлестких ледяных ветров и дождей с градом, да таким, что запросто мог забить насмерть любого, кто не успеет добраться до укрытия. Так Злат Орса показывал характер, дабы закрыть рты всем, кто обсуждал его за спиной. А обсуждали все. Еще бы! Взять и изменить решение в последний момент, проголосовать против закрытия прохода в иной мир. Поговаривали, Росанна чуть вместе со стулом не рухнула, а Веста потеряла дар речи.
Злат, конечно, схитрил. Объявил, что из-за поведения дочери у него огромный долг перед Королем Зимы. Меньшее, что он может сделать, это дать Инэю время, чтобы попытаться вернуться домой. Правдоподобная версия, если не знать Злата. Прежде подобного благородства за ним не водилось. Но не мог же он сказать, что рискует подданными, да и всем стихийным миром ради невесты, что пропала четыре десятилетия
Мари сначала помалкивала, но потом призналась Грэму, что «помогла» Злату принять выгодное им решение. Нареченный наставник вытаращил глаза, громко выругался, рассердившись, что его не поставили в известность, но потом оттаял.
– Это был риск. Риск, который себя оправдал. Я рад, что ты решилась воспользоваться козырем. Может, решишься и на другой риск?
– Нет, - отрезала Мари.
– Ответ неизменен.
– Будешь терпеть?
– Отец выберется, и всё в Замке вернется на круги своя.
– А если Инэю не суждено пересечь грань?
– Ты сам в это не веришь, - объявила Мари, ставя точку в разговоре.
Она понимала, что Грэм не отстанет и будет подобно капле, что точит камень, добиваться от подопечной действия. Однако Мари собиралась упорно стоять на своем. Именно терпеть, как и сказал нареченный наставник. Она выполнила распоряжение паучихи, перебралась из апартаментов на одиннадцатом этаже в сиротский дом. Поселилась в своей старой комнате, которую сначала делила с Элией Норлок, затем с Дитой Рис. К слову, Дита и сейчас жила там. Девочка без возражений потеснилась, чтобы соседка могла устроиться.
В первую ночь Мари ворочалась с боку на бок. Какая же узкая кровать! И грубые простыни! Кто бы мог подумать, что она так быстро привыкнет к удобствам сытой жизни, и комнатка в сиротском доме, выходящая окнами на Академию Стихий, покажется закутком. Мари видела, с каким восторгом и завистью другие сиротки разглядывали ее одежду. А ведь она взяла с собой самые скромные платья. Весь остальной гардероб переправила в апартаменты Грэма. Пусть побудет там. До поры, до времени...
– Ситэрра, ужин сам не приготовится!
– в приютскую кухню вошла Юта Дейли и запустила в задумавшуюся Мари полотенце.
Та сжала зубы, чтобы не послать в хозяйку сиротского дома вьюгу. Нельзя вести себя, как госпожа. Раз выбрала побег с поджатым хвостом, нужно соответствовать «статусу».
– Всё ещё мнишь себя госпожой, Ситэрра?
– не унималась Юта.
Но Мари притворялась глухой, сосредоточенно резала овощи для рагу. Наплевать. Пусть Юта и ей подобные говорят, что хотят, а все остальные вокруг смеются. Это всё временно. Нужно лишь выждать. Отец вернется. И всё исправит...
Однажды...
Мари дала себе слово, что вытерпит любые нападки и козни. Она почти не интересовалась тем, что творилось наверху. Плыла по течению, приказав сознанию «впасть в спячку», словно всё это происходит не с ней. Но новости так и сыпались. Сиротки, что прислуживали элите, то и дело сплетничали о новых выходках Королевы-матери. Паучиха лишала преданных Инэю подданных должностей, выселила Витта Мурэ с престарелыми родителями на шестой этаж, а Хэмишу Альве приказала покинуть Замок в течение недели. Сначала ему следовало передать дела в Погодной канцелярии приемнику. Удивительно, что Бо Орфи, по-прежнему, оставался главной стихийного правопорядка. Мари подозревала, что здесь не обошлось без заступничества Грэма, которому Бо приходился двоюродным братом.