Месть по наследству
Шрифт:
– И что? Это ниточка, ведущая к тем, кто разоряет графство.
– Да я бы сама его спрятала.
– Я так и сказал, это твой сын, но не мой. Мой не предал бы интересы рода. Грай унаследует графство, и я научу его быть жестоким к врагам. Иначе земли не удержать.
– Грай не простит тебе смерти брата.
– Грая нет в замке, я отправил его к твоей родне, пусть повидается с дедом. А там найдутся и виноватые в смерти и свидетели. Вот хотя бы Рамир. У него в комнате нашли следы. Что-то же связывает его с преступником. А Дар хотел ему помешать. Так что, убийцу
Делир расхохотался, потирая руки. И чуть не пропустил рывок жены. Мелиса бросилась на него с каким-то смешным ножиком для разрезания фруктов. Граф без труда перехватил её за кисть и сжал. Нож выпал, она попыталась ударить его второй рукой, но и вторая кисть оказалась в жестком захвате. На этот раз ни одного болезненного стона, только рычание вырвалось из её горла.
Делир с любопытством разглядывал жену. Надолго её сил не хватило, и граф отбросил её на кровать. Постоял, задумчиво разглядывая, словно редкого зверька:
– Ты у меня оказывается такая разная. Сейчас некогда. Вечером загляну к тебе, расскажу, что и как.
И вышел.
Каиса
Каиса с раздражением посмотрела на Киа. Эта девчонка бесила её одним своим видом. Хорошенькая, у охранников при виде неё слюна до пола. Если не пристают, то только потому, что камеристка графини. Не смеют. Ну и то все уже знают, что граф её к себе вызывает по вечерам частенько. Ждут. Как только графу надоест, желающих набежит. А к ней к Каисе запанибрата все относятся. Ну и что, зато она в чести у хозяина. Денежки опять же неплохие за верную службу получает. Года два и сумму на хуторок скопит. А на такое хозяйство найдутся желающие взять её в жены. И будет у неё нормальная семья, дети.
Каиса отвернулась к окну, у которого стояла. Прямо под ним двое охранников из гвардии о чем-то негромко переговаривались. Один из них поиграл мышцами и сделал пару недвусмысленных движений тазом. Оба заржали. Так и есть, рассказывает в красках, как ночью какую-то девку оприходовал. Каиса почувствовала, как кровь прилила к щекам. А низ живота свело судорогой. Два года, да она с ума сойдёт.
За спиной открылась дверь. Каиса среагировала моментально, подобралась, вытянулась, уставилась подобострастно на хозяина.
А у того в глазах огонь, предвкушение. Что-то случилось явно.
– Киа, там госпоже плохо. Поди, помоги.
Девчонка метнулась внутрь.
– Каиса, – он подошёл к ней, – ты умница, продолжай в том же духе. Будет тебе награда. Глаз с графини не спускать. Девчонку тоже из дома ни ногой до моего распоряжения.
– Да, ваша светлость. Костьми лягу.
– Ну до костей твоих не добраться, ух какие мышцы – просто боец. Была бы мужиком, в гвардию бы принял.
От этого сомнительного комплимента в груди Каисы что-то сжалось, но граф направляясь к выходу поощрительно хлопнул её по мясистой заднице. Пышные ягодицы колыхнулись, пробуждая море мучительных и одновременно сладких ощущений, и волна смела с сердца тяжесть. Не исчезла только зависть к Киа, даже немного усилилась. Что о себе воображает эта смазливая идиотка, возвращаясь от такого мужчины с зарёванным лицом.
Граф вышел, а Каиса стояла у окна и улыбалась непонятно чему. Красавцы гвардейцы уже не болтали, а стояли навытяжку, провожая графа.
Снова открылась дверь и раздался испуганный писк Киа.
– Каиса, госпоже плохо. Целителя нужно.
Ну как же, плохо ей. Только граф предупредил, что надо строже с ней, так сразу и плохо стало. Можно послать гвардейца за целителем, но сначала она должна убедиться.
Каиса шагнула в комнату. Киа стаяла у самого порога и дрожащими руками капала в бокал из хрустального флакона снадобье. Пахло снадобье так себе. Каиса поморщилась. Графиня лежала на кровати с закрытыми глазами. Охранница подошла ближе. Графиня зашевелилась и не открывая глаз начала подниматься. Каиса придержала ее, помогая сесть. Лицо бледное, губы закушены. Но вроде живая, а если Киа поднесет ей к носу вонючую жидкость, то и вообще очухается. Нет, тут целителя не надо.
В это мгновение сзади раздался грохот. Разбилось что-то стеклянное. Осколки так и застучали по полу.
– Растяпа, – рявкнула Каиса, всем телом повернувшись к Киа. Шелест за ее спиной, слишком быстрый для только что едва шевелившейся графини. Повернуться обратно Каиса не успела, удар по голове тоже не почувствовала, просто погрузилась во мрак.
Граф
Такого приступа ярости граф не испытывал с того дня, как Агвид, едва похоронив отца, потребовал себе его жену.
Тогда Делир схватился за меч, но псы Агвида вцепились в него с двух сторон, обездвижив руки. И кузен с холодной наглостью объяснил ему, что жена на самом деле не его, и старший сын не его. И в принципе младшего Агвид тоже может воспитать сам настоящим мужчиной, если теперь ужеегожена возжелает. А ему Делиру следует помнить, что они спасли его и вырастили, и предоставили убежище. И то, что дядя отдал ему любимую девушку Агвида, это несправедливо.
Недолго после этого прожил Агвид. Тогда Делир сделал вид, что смирился. Не было свидетелей этой сцены кроме двух громил, державших его. Ну так и их он успел убрать перед уходом из замка.
А сейчас Делир был у себя и сдерживаться было не перед кем. Но ему удалось не убить слугу, принесшего дурную весть. Если и рубить голову, так тому, кто охранял Рамира.
Как из его подземелья за столь короткое время мог сбежать ещё один пленник? В подземелье он спустился в сопровождении двух гвардейцев личной охраны.
Окованная железом дверь в пустую камеру была распахнута. Рядом с ней топтался тюремщик. Даже в теплом свете свечей было видно, насколько он бледен. И снова граф сдержался. Перед ним был не неопытный юнец, а матерый хранитель подземелья.
– Как? Это? Случилось? – Делир с трудом разжимал зубы, чтобы выплюнуть очередное слово.
– В-ваше с-сиятельство…
– Короче, – рявкнул граф, и эхо загуляло под каменными сводами.
– Он исчез. П-просто исчез. На страже сегодня было три человека, я и двое моих помощников. Вечером пленнику принесли поесть. С тех пор дверь н-не открывалась. Его нет в камере. Он как будто сквозь стену ушёл… – в этот момент в глубине камеры промелькнула маленькая серая тень, граф брезгливо поморщился, а тюремщик закончил севшим голосом: – … или крысы съели.