Месть Проклятых
Шрифт:
Тот пробурчал что-то вроде "ну, раз не хочешь по-хорошему делиться..." и швырнул обглоданный мосол отирающимся у ног собакам. Облизав ладонь, он потянул было из-за пояса короткий, давно не чищенный меч. Но и рыжая деваха оказалась неробкого десятка. Полезла куда-то под узлы, пошуровала, а сама истошно выкрикнула почти в самые лица:
– Изыди, паразит - бо кадилом наверну!
Завидя, что здоровяк уже достал свою железку и всерьёз вознамерился ознаменовать осенний вечер если не смертоубийством, то кровопусканием точно, наездница скептически покачала
Неистово полыхающее золотым жаром солнца на мощной цепи паникадило взвилось в вечерний воздух басовито гудящим шмелём. Словно боевой рыцарский цеп, литой шар описал короткую дугу, оставляя за собой синеватый дымок курящихся благовоний - и с мерзким тупым хрустом впечатался в темечко незадачливому здоровяку.
И припомнили ещё потом люди, что с блеснувшего церковного кадила на них грозно и величественно глянул огненный лик божественного небесного повелителя...
Здоровяк неприлично хрюкнул и тут же как подрубленный рухнул в жирную осеннюю грязь. Засучил ногами, и ладони его судорожно задёргались по камешкам в жиже. А рыжая страшилка как-то неловко при её вертлявости слезла с арбы, и только сейчас люди разглядели её распустившийся в предродовом ожидании живот.
– Кто таков?
– вопросила грозная малышка, воинственно поглядывая на людей снизу вверх.
– Дык это, святая сестра, - сипло и осторожно отозвалась дебелая тётка с лишаём на пол-лица и в замызганной свитке-безрукавке.
– Прибился тут... баял, новым лордом будет. Прежний-то наш святош поддерживал, вот и порубили его.
– А по мне, так бандюк и есть!
– с жаром возразила чернявая молодица сбоку, потрясая кулачком. И судя по хмурому молчанию обступивших селян, в этом мнении она оказалась отнюдь не одинока.
– Понятно, - криво усмехнулась Майра - а это оказалась никто иная, как малышка-гоблинша собственной персоной.
Она осторожно, бочком присела - и ловко полоснула кинжалом по запрокинутому кадыку ещё дёргающегося узурпатора. Равнодушно вытерла лезвие о засаленную одежду затихающего в агонии немытого тела, плюнула сверху.
Затем подняла голову.
– Я Майра, жрица солнца. Гоблинского роду-племени, но буду теперь у вас - нельзя ведь людям без помощи с небес?
Люди помолчали немного, свыкаясь со столь быстрыми и решительными переменами, переглянулись. И отчуждение на их осунувшихся лицах мало-помалу сменилось робкой даже не радостью, а одной только надеждой на неё.
– Что-то не слыхал я, чтоб гоблины поверху шастали, - седой старик недоверчиво покачал головой, а затем неделикатно указал своею клюкой.
– Пузо-то с кем нагуляла? Али ветром надуло?
Майра зыркнула снизу вверх так люто, что дедуган отшатнулся.
– Дружком моим был каменотёс из замка короля Эверарда. Хороший парень, только порубили его святоши, когда приступом нас брали. Он наравне с солдатами дрался, несмотря на калечь. Нескольких супостатов успел своим молотом в лепёхи расплющить - но и его злыдни на копья подняли.
– Вдова, значит, - на отчуждённо закаменевших лицах женщин наконец-то мелькнуло что-то человеческое.
Гоблинша вздохнула, хотела ещё что-то добавить, но только покачала рыжей лохматой макушкой. Бережно поддерживая животик, посеменила вперёд - туда, где посреди деревни высилась пологим холмиком груда битого камня. Следом за нею непостижимым образом проснулся и ослик. Как на невидимой привязи он деловито зацокал позади. А здоровенный котяра вдруг навострил уши куда-то вбок, и тут же ловким прыжком слетел с арбы да и скрылся в темнеющих к ночи развалинах.
Майра осмотрела расплывшийся холм, в который обратилось некогда крепкое жилище прежнего лорда. Удовлетворённо кивнула и только тут обратилась к бесшумными тенями следующим за нею селянам.
– Здесь будет мой храм - и мой дом.
Она воздела к хмурым небесам маленькую ручонку, прошептала повелительно несколько слов Власти...
Люди отшатнулись, а некоторые даже и попадали на давно не поротые крестьянские задницы. Ибо по воле маленькой гоблинской жрицы с небес в вершину холма вымахнул и упёрся широченный луч яркого, золотисто-медового сияния, накрыв весь бугор светящейся исполинской колонной шагов эдак в полсотни шириной. В лица пахнуло теплом и отчего-то грозовой свежестью. А Майра обернулась вновь.
– Завтра с утра, кому нужно благословение или целительство по мелочам, приходите сюда. Чудес сразу не обещаю, мне ещё многому учиться надо. Но стараться буду на совесть - да и с вас такой же спрос отныне будет. Хватит в нищете и грязи жить...
– и, поддерживая животик одною рукой, потащила с арбы узел поклажи.
Первой опомнилась та самая, рябая тётка кирасирского роста. Спохватилась, выдернула из руки малышки-гоблинши явно неподъёмную для той ношу и взвалила себе на плечо.
– Я это... подсоблю малехо, сестра...
– осторожно выдохнула она, старательно пряча глаза от односельчан.
Следом к арбе проковылял худой мальчишка, который нелепо хромал на сломанной и неверно сросшейся ноге. Подхватил угловатый тюк - наверное, с книгами, ибо парня повело от тяжести. Но тут уже подскочили и другие, принялись суетливо помогать.
И матёрый полосатый котяра, умело разделывая у подножья холма такую полузабытую но оттого вдвойне сладкую добычу, как ещё дёргающаяся крыса, иногда зорко взирал на крестьян мудрыми и наглыми жёлтыми глазищами.
Цепкие костлявые руки смерти жадно тянутся к алтарю бытия и щедро собирают свой извечно скорбный урожай. Однако, навстречу ей храбро взвиваются мириады всё новых и новых светлячков, предвещая извечную победу жизни. И пока горят и не погасли наши огоньки, именно в наших силах сделать существование немного чище и добрее - дабы те кто придут за нами, не вкушали сполна подлость и мерзость предшественников.
А теперь ступайте, сёстры и братья мои - и не грешите сверх меры.
Аминь!
13.03.2006 Донбасс