Месть Ронана. Амулет
Шрифт:
Происшествие, случившееся в тот день, когда ему стукнуло восемь лет, превратило просто призвание во всепоглощающую страсть. Родители повели Трассу в местную таверну, чтобы отпраздновать знаменательное событие. Когда они вернулись домой, то обнаружили, что в их маленький домик с террасой проникли воры и вынесли все скромные пожитки, включая подарки, преподнесенные юному имениннику. С этого момента мальчик решил посвятить свою жизнь преследованию и наказанию преступников. Так начался его личный крестовый поход.
В день окончания школы Трасса вступил в городское подразделение национального
К своему великому разочарованию, он вскоре обнаружил, что его коллеги имеют несколько иной взгляд на эту же проблему. Не утруждая себя поиском действительных преступников, они хватали первого встречного, признавали его виновным, несмотря на отсутствие доказательств, и бросали несчастного в тюрьму. Если мест в исправительных учреждениях не находилось, то беднягу, ничтоже сумняшеся, предавали казни. Это не совсем справедливо, но Трасса был вынужден признать, что подобный метод быстр, дешев и высокоэффективен — в плане процента раскрываемости преступлений.
Однако он продолжал придерживаться своих принципов. Прослужив восемь лет рядовым полицейским, он перешел в отдел серьезных преступлений. Спустя еще два года он снискал славу детектива, работающего больше головой, чем ногами. В отличие от своих сослуживцев он добивался результатов не многочасовыми допросами и избиением подозреваемых, а силой интеллекта.
Трасса очень гордился репутацией детектива, отказавшегося пользоваться рекомендациями учебника, в то время как настольной книгой основной массы его коллег было пособие Рогаша Колосажателя «Классическая техника проведения пыток».
Но не все полицейские жаловали этот учебник. Некоторые, преимущественно офицеры-женщины, отдавали предпочтение исследованиям Колина Зловещего пыток для женщин, обстоятельно описанных в «Дочерях боли». А вот Толстяк Планкет, ветеран отдела, однажды отозвал Трассу в сторону и предложил два массивных фолианта научного труда Велбуга «Анатомия человека, карлика и эльфа». Толстяк рекомендовал их как исключительно действенное средство получения признаний, если между ними поместить и прихлопнуть самую уязвимую часть мужского достоинства. Он назвал свой метод безболезненным убеждением.
— Безболезненное? — переспросил наивный Трасса. — Наверняка это очень больно.
— Если только не успеешь вовремя убрать палец, — прозвучало в ответ.
Постепенно у Трассы развилась стойкая неприязнь к тем безобразиям, что творились у них в отделе. Видя, что возможностей для приложения его таланта нет, Трасса понял простую вещь: если он не хочет стать таким же жестоким, как его коллеги, то лучше перевестись в другое место.
Не слишком долго думая, он подал заявление о переводе в город Кумас.
Служба в городском подразделении национальных городских десантников, бесспорно, обладала рядом недостатков. Призыв вступить в местный отряд звучал для
К сожалению, репутация города соответствовала действительности, и на протяжении первых четырех лет службы Трассе довелось участвовать в расследовании лишь трех убийств. Но так как в каждом случае убийцы сдавались сами в течение нескольких часов после совершения преступления и полностью признавали вину на суде, нужды напрягать извилины у Трассы не было, и он изнывал от желания применить свой недюжинный интеллект в борьбе с каким-нибудь гигантом криминальной мысли. Желая поразмять свой ум, детектив уже начал подумывать, не совершить ли преступление самому, когда ему представился случай проявить свои способности.
Как-то после обеда Трасса сидел у себя в кабинете и был занят чрезвычайно важным делом: выдергивал из ноздрей волоски, упрямо вылезавшие наружу. Мысль детектива работала напряженно. Почему, удивлялся он, поросль в носу делается все гуще, в то время как шевелюра на голове становится все реже?..
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату ввалился его помощник сержант Раси. В самом его появлении ничего необычного не было. У них так мало было работы, что у сержанта образовалась привычка проводить обеденный перерыв в «Сапоге и мошне» — пабе, расположенном по соседству. Обычно назад он возвращался часа в три, производил по пути много шума, падал на пол позади своего стола и спал пару часов как убитый.
Трасса посмотрел на него снизу вверх. Раси стоял перед ним с перекошенным багровым лицом и беззвучно разевал рот, словно хотел что-то сказать, но не мог. Но и в этом не было ничего необычного. Последнее время он пристрастился к ратбанскому пиву, известному своей крепостью и злополучными побочными эффектами. После нескольких пинт он начисто утрачивал дар речи.
Потеряв к напарнику интерес, Трасса снова вернулся к изучению растительности в своем носу. В ту минуту его больше волновал вопрос, почему, когда вырываешь эти противные волоски, из глаз текут обильные слезы. Но предаться любимому занятию он не успел, так как Раси, похоже, нашел слова, которые так судорожно искал.
— Инспектор, у нас есть дело! У армейских бараков на площади Ниро! Шеф приказал прибыть туда немедленно!
— Правда? — Трасса лениво окинул взглядом потрепанного помощника.
Снова нажрался, подумал он. Но не могу его винить. Я и сам не прочь побаловаться пивком, но это не отражается на моей работе. Этому паршивцу подошло бы больше работать звонарем где-нибудь в готическом кафедральном соборе. Он также годится для службы в полиции, как тролль для балета…
— И что у них за спешка сегодня? — спросил он. — У кого-то из генералов стырили карандаш, как в прошлый раз? Или что-то поважнее, вроде того дельца, что нам пришлось решать два месяца назад? Новое Дело о Пропавшем Стульчаке?