Месть Шарпа
Шрифт:
— Чёрт бы вас подрал!
Мгновение казалось, что Шарп выхватит палаш и, перемахнув через стол, устроит резню.
— Чёрт бы вас подрал! Мало вам заподозрить меня в алчности, в угоду которой я способен гробить моих парней, лишь бы золотишко погрузить на корабль, так вы ещё и за женой моей шпионите! Будь вы мужчиной, я бы вывел вас за дверь и выпустил кишки!
Мсье Ролан нахмурился. Ярость стрелка произвела на него впечатление. Фредериксон, видя ошарашенные лица заседателей, рассудил, что дело в шляпе. Гнев Шарпа яснее любых оправданий свидетельствовал в пользу его невиновности.
Дверь распахнулась, и вошёл капитан Сэлмон. Несколько изумлённый царящей в зале тишиной, он положил на стол перед Вигрэмом свёрток, пошептался с подполковником и удалился.
Вигрэм дрожащими руками развернул ткань. Внутри находилась подзорная труба Шарпа. Близоруко щурясь и морща нос, подполковник прочёл надпись на табличке. Победно расправил плечи:
— Ну, майор Шарп, так яро клявшийся нам в честности, объясните-ка мне, откуда у вас сей предмет?
— Эта труба у меня минимум полгода.
— Точно. — поддакнул Фредериксон.
Вигрэм вручил подзорную трубу Ролану:
— Будьте любезны, мсье, переведите надпись на табличке.
Ролан взял прибор:
— «Жозефу, королю Испании и Индий, от брата Наполеона, императора Франции»
Начавшийся гомон Вигрэм прервал вопросом:
— Такого рода личные вещи и памятные подарки, мсье Ролан, были в клетях?
— Совершенно верно.
Вигрэм независимо поправил очки:
— Для справки: данный предмет только что обнаружили в вещах майора Шарпа при обыске, санкционированном мною. — к подполковнику вернулся его апломб, — В компетенцию настоящей комиссии не входит интерпретация фактов. Наша обязанность — собрать факты и решить, заслуживают ли они внимания трибунала. Вердикт будет доведён до вашего сведения, майор Шарп и капитан Фредериксон, завтра в десять утра. До этого срока вам запрещается покидать здание префектуры. Капитан Фредериксон покажет вам помещение для ночлега.
Фредериксон собрал свои наброски:
— Мы арестованы, сэр?
Вигрэм пожевал губами:
— Пока нет, капитан. Однако напоминаю: до завтрашнего утра вам воспрещается покидать пределы префектуры.
На стрелков никто не смотрел. Подзорная труба была слишком веской уликой. Стремление оправдать Шарпа сменилось твёрдой убеждённостью в его вине. Шарп переводил взгляд с одного заседателя на другого, но все прятали глаза.
Фредериксон подтолкнул Шарпа к двери. На площадке снаружи стоял Сэлмон с дюжиной профосов. Шарп и Фредериксон, может, и не были арестованными, но совсем скоро им предъявят официальное обвинение и отнимут клинки. Сэлмон неловко обратился к Шарпу:
— Вам выделена комната, сэр. Денщик ваш уже там.
— Мы же не под арестом? — с вызовом ухмыльнулся Шарп.
— Э-э… Нет, сэр. Соблаговолите следовать за мной. Комната выше этажом.
Под арестом или нет, но присутствия десятка блюстителей законности было достаточно, чтобы офицеры исполнили приказ капитана. По комнате, окна которой выходили на главную площадь, метался кипящий негодованием Харпер. Обстановка роскошью не блистала: ночной горшок, два стула, стол с буханкой хлеба, тарелкой сыра и кувшином воды. В углу были сложены одеяла и переворошенный скарб, что принёс Харпер с причала. Три ранца, три фляги, и ни оружия, ни боеприпасов. Сэлмон раскрыл рот, будто хотел что-то сказать. Харпер зло на него зыркнул, и капитан спешно ретировался.
— Эти крысы рылись в ваших шмотках, — рассерженно сообщил Харпер, — Я пытался им помешать, но мне пригрозили поркой.
— Винтовку конфисковали?
— В караулке внизу, сэр. — Харпера тоже разоружили, — Забрали мою семистволку, мою и вашу винтовки, штык.
Всего-то оружия у них осталось — сабля Фредериксона и палаш Шарпа.
— Ненавижу профосов. — сказал капитан.
— Что за чертовщина творится, сэр? — спросил ирландец.
— Нас обвиняют в том, что мы стибрили половину вшивого золота вшивой Франции! Идиотизм!
— Что да, то да. — Фредериксон резал хлеб широкими ломтями.
— Простите, Вильям.
— За что?
— Из-за меня вы впутаны в эту историю, гори он в аду, чёртов Дюко!
Фредериксон пожал плечами:
— Так или иначе, я бы впутался. Я же был с вами в Тес-де-Буш. По их логике, у меня должно быть рыльце в пушку. Без моей помощи вы бы не управились. — он напластал сыр, — С трубой вышло глупо. Она стала доказательством, которого они так жаждали.
— Золото! — выплюнул Шарп, — Несуществующее золото!
— Или существующее, но не в форте. — рассудил капитан, — Похоже, что между Лондоном и Парижем произошла грызня за такую сахарную косточку, а, когда они договорились, как её поделить, выяснилось, что мослом лакомится кто-то другой. Как нам доказать, что не мы?
— Киллик может выступить свидетелем. — предложил Шарп.
Фредериксон поморщился:
— Киллик для них — не свидетель. Он для них — наш соучастник.
— Дюко? Даст показания, и я ему, наконец, откручу его паршивую башку!
— Дюко. — согласился капитан, — Или комендант. Как его? Лассаль? Лассан? Беда в том, что отыскать обоих будет трудновато, находясь под замком.
Шарп бросил взгляд в окно, на корабельные мачты, поднимающиеся над крышами:
— Значит, надо удирать отсюда.
— «Удирать отсюда». — мягко повторил Фредериксон, — На официальном языке «удирать отсюда» означает «дезертировать».
Офицеры уставились друг на друга. Дезертирство. В случае поимки — трибунал, разжалование, тюрьма. Да только здесь обоих офицеров ожидает, вероятнее всего, то же самое по обвинению в присвоении золота Наполеона.
— На кону большие деньги. — задумчиво протянул Фредериксон, — А я, в отличие от вас обоих, человек небогатый…
— Патрик, ты с нами не идёшь. — поставил в известность друга Шарп.
— Почему это? — возмутился тот.
— Если нас поймают, то меня и капитана просто выкинут из армии, а тебя, рядового, расстреляют.
— Я иду.
— Патрик, ради Бога! Мне и мистеру Фредериксону деваться некуда, нас на риск толкают обстоятельства. Тебе-то чего рыпаться?
— Хорош воздух сотрясать. — буднично урезонил майора ирландец, — Сказал «иду», значит, иду… Сэр.