Место происшествия - фронт
Шрифт:
Улыбка вдруг исчезла с лица Реброва, и он спросил:
— Кудрина не слышно?
— Не слышно. А тут еще невеста его объявилась.
— Какая невеста?
— Обыкновенная. Медсестра из госпиталя.
— Ну, знаете, капитан!.. — Ребров метнул на Пиунова недовольный взгляд. — Об этом могли и не докладывать.
— Так невеста же, товарищ генерал! — Пиунов приложил руку к груди.
— «Невеста»! «Невеста»! — Ребров сунул собранный пистолет в кобуру и, вытирая бинтом руки, вплотную подошел к Пиунову. — Фронт, брат, неподходящее место для любви.
Пиунову хотелось возражать. На разве поймет его Ребров — престарелый генерал, который, видать, считает, что любовь была только в те давние времена, когда он сам был молод? И он махнул рукой, не стал даже доказывать, что Сима Березина — настоящая невеста старшего сержанта Кудрина…
Сознаться бы генералу, что он, капитан Пиунов, тоже любит эту девушку и попал сейчас в дурацкое положение… А вдруг Кудрин в самом деле погиб?..
И Пиунову стало не по себе. Почувствовал, что горит лицо. Не потому ли, что в глубине души шевельнулась подленькая мысль: как ему относиться к Симе, если Кудрин не вернется? Как Сима к нему станет относиться, когда утихнет боль утраты?.. Это же черт знает что! Выходит, об может стать счастливым потому, что убили Пашку Кудрина, того самого Пашку, который спас его от смерти, с которым он уже два года дружит крепкой, мужской дружбой…
— Товарищ генерал, — нарушил минутное молчание Пиунов. — Товарищ генерал… Разрешите мне в тыл к фашистам отправиться. С Кудриным случилось недоброе, нужно выручать…
— В тыл идти надо, вы правы, — спокойно ответил генерал. — Но не Кудрина выручать — это вам не под силу, если его схватили. А «язык» нужен. Срочно!
— Товарищ генерал… И «языка» добудем… Кудрина надо спасти… Поймите…
— Кудрин вернулся!.. Кудрин вернулся!.. — орал в телефонную трубку ошалелый от радости телефонист.
— Где капитан? — устало улыбаясь, спросил Павел Кудрин у столпившихся вокруг разведчиков.
— Будэт и капитан и всэ будут! — хлопал по плечу Павла суматошный Бакянц. — Гэнэрал капитана вызывал. Там дэвушка приехала. Хорошая дэвушка!
Все окружавшее Павла — товарищи, лес, зеленые шалаши, — все вокруг куда-то отодвинулось, исчезло. Не слышал оживленного говора разведчиков, не видел, что Бакянц стоял перед ним с котелком воды, готовый полить командиру, чтоб он умылся. Даже смертельная усталость больше не ощущалась. Был только он, Павел Кудрин, и мысль: «Нашлась Сима… Но к кому она? К нему или к капитану Пиунову?» Эта мысль стала физически ощутимой, причинявшей мучительную душевную боль. Стопудовая тяжесть легла на сердце. Не знал, куда деть себя, что сделать, как поступить. А капитан Пиунов? Острая неприязнь и даже злоба шевельнулись в груди Павла к этому человеку, за которого еще недавно он был готов пойти на любую опасность. А может, это не она, не его Сима?..
— Чего думаешь, командыр?
Голос Бакянца вывел Кудрина из оцепенения. Он с удивлением оглянулся вокруг, словно недоумевая, как попал в это знакомое место, и решительно начал снимать мешок, маскировочный халат.
Только Миша Лукашкин не спешил разамуничиваться. Не выпуская из рук автомата, он стоял возле полулежавшего в тени немецкого майора и, гордый и довольный собой, рассказывал товарищам о подробностях проведенной операции. Миша считал безрассудным заниматься сейчас чем-нибудь иным, когда вокруг гремит слава о бесстрашных разведчиках, в том числе и о нем рядовом Лукашкине. И еще Мише хотелось, чтоб увидел его, грязного и усталого, командир роты Пиунов.
И тут Миша заметил капитана. Пиунов бежал через поляну к шалашам разведчиков, а вслед за ним спешила девушка в солдатской форме. Мгновение Лукашкин оценивающим взглядом смотрел на девушку, а потом опрометью кинулся к ведру с водой.
— Дайте умыться человеку!
Кудрин — усталый, измученный, с ног до головы в грязи, — увидев капитана, шагнул к нему навстречу и вдруг заметил приближающуюся Симу… Он узнал ее…
С трудом оторвав взгляд от родного, знакомого лица, Павел, побледневший, охрипшим голосом доложил Пиунову:
— Товарищ капитан… Задание выполнено. Потерь нет… Задержались…
Пиунов не дал ему договорить. Радостно захохотав, он крепкими руками облапил Кудрина.
— Дьяволы! Живые?! — смеялся Пиунов, то стискивая в объятиях Павла, то отстраняя его и окидывая теплым, любящим взглядом Стреху, Туркина, Лукашкина. — Черти болотные!..
Павел осторожно оттолкнул от себя Пиунова.
— Измажетесь, товарищ капитан, — растерянно улыбаясь, проговорил он. Но глаза Павла смотрели мимо Пиунова, на Симу, которая, спотыкаясь, бежала к нему.
Пиунов перехватил взгляд Кудрина и вдруг нахмурился, лицо его приняло свирепое выражение.
— Куда смотришь?.. На меня гляди! Ну! — И капитан опять захохотал. Вот дьявол!.. Так, говоришь, без потерь вернулся? Зато с прибылью. Гляди, какое чудо лупоглазое ждет тебя! — И Пиунов, круто повернувшись, почти столкнулся с Симой. Схватил ее за руку и остановил перед Кудриным. — Получай! Только с условием: освободим ваше село — меня с такой же познакомьте, если, конечно, лучшей там не найдется…
Капитан опять хохотнул, но, после того как Павел и Сима кинулись друг к другу, сник и, приняв озабоченный вид, крикнул на разведчиков, высыпавших из шалашей на поляну:
— Чего столпились?! Приготовиться к занятиям! Пленного — к командиру дивизии!..
Своими руками
Аркадий Маркович Филонов сидел рядом с шофером и, откинувшись на спинку сиденья, устало смотрел сквозь ветровое стекло на лесную дорогу. Дорога то петляла по глухо заросшей лесной вырубке, то плавными изгибами юлила между высокими медностволыми соснами.
Мимо промелькнула, точно пробежала навстречу машине, кривобедрая ель со свежими, заплывшими янтарной смолой шрамами — следами осколков. Старый хирург вздохнул.
Только сейчас, в лесу, около сгоревшей деревни Марфино, Филонов оперировал юную санитарку Веру Наварину. Надолго останется в его памяти эта операция. Почему? Ведь он оперировал тысячи людей. Может, потому, что эта славная девушка, с бледным лицом и помутневшими от нестерпимой боли глазами, с бисеринками пота над верхней губой и на лбу, напомнила ему дочь?.. Может. А может, и нет.