Место Снов
Шрифт:
Зимин и Ляжка вытянулись перед гамаком.
– Да, – протянул Персиваль. – Да… Прогнило что-то в гадском королевстве, закваска стухла и спалилась на компост… Тебя длинный, я, пожалуй… Пожалуй, я назову тебя все-таки Доход. Да, это имя тебе идет. А ты, мой пухлый друг, ты будешь… Ты будешь… Ну да, конечно, ты будешь Ляжка. Тебе это имя тоже очень идет, очень. Отлично! Доход и Ляжка! Работать!
Зимин хотел было послать Всадника П. и его книгу подальше и сказать, что они еще посмотрят в итоге, кто здесь Доход, а кто благородный Персиваль Рыцарь Двух Локонов и одной Алмазной Твердыни, но, вспомнив искусство Персиваля в поставлении «слив», передумал.
– Чего ты там копаешься, Доход? – торопил Персиваль. – Желудок сводит спазмом.
– Чего-чего, зерна сыплю, а ничего не выходит!
– Сразу видно, что ты из подлых, – констатировал Персиваль. – Не обучен обращаться с предметами. Кофемолка – это тебе не табуретка, это механизм, она подхода требует! Смотри, дерёвня!
Персиваль вывалился из гамака, подошел к Зимину, отобрал кофемолку и хряпнул ее о землю.
– Ты чо, корявая! – заорал Всадник П. и начал угрожающе ходить вокруг ящика с ручкой. – Ты чо пучишь?! Те чо, в тот раз мало было? Ну так получи!
И Персиваль принялся пинать кофемолку своими сафьяновыми сапожками злобно и страшно. Зимину даже показалось, что кофемолка издала жалобный звук. Но усилия Персиваля возымели действие – кофемолка выставила сбоку ящик, доверху наполненный коричневым порошком.
– Эльфийская вещица, – пояснил Персиваль. – Надо держать в узде, а то она думает, что имеет право на всякие пакости. Думает, может меня кидануть. Да я сам могу кидануть! Кого хочешь, когда хочешь и как хочешь могу кидануть! Давай, вари кофе, зараза! А ты, Ляжка, позабавь меня веселым рассказом. Чтобы сердце встрепенулось.
Зимин поднял из травы кофейник, насыпал горсть кофе и залил водой.
– Идиот, – сказал Персиваль. – Сначала воду кипятят, а потом кладут кофе. Ничего не умеешь. Ладно, вари так, жрать охота. А ты, бугай, давай, рассказывай.
– А чего рассказывать-то? – не понял Ляжка.
– Балладу мне расскажи или шванку [9] какую. Для лучшего пищеварения. У тебя лицо человека, который может рассказать пищеварительную балладу. А не будешь балладу, я тебе в клюв. Понял?
9
Шванк (нем.) – короткая веселая сказка.
– Понял, – понял Ляжка. – Баллада. Я расскажу вам очень добрую, светлую балладу про то, как один мальчик пошел в общественную…
– Это интересно, – отметил Всадник П. – Давай…
Ляжка стал рассказывать балладу, Зимин сунул кофейник в костер, обложил его хворостом и приготовил мутную коричневую бурду, по вкусу напоминавшую настой на сосновой коре – бабушка Зимина лечила таким рожу и опоясывающий лишай. Всадник П. попробовал и сказал, что в мире предела совершенству нет, после чего вылил большую часть напитка Зимину на голову. Затем он достал из сумки круглый сыр с прожилками плесени и съел половину. Зимин и Ляжка получили себе вкусную и питательную корку, которую поделили пополам.
Зимин сначала этой коркой неосмотрительно пренебрег и отбросил ее в сторону, но с ближайшей сосны на корку сразу же прянул огромный бессовестный бурундук. Так что Зимину пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы корку отбить. Бороться за корку на привязи было нелегко, но Зимин справился. После чего употребил корку с большим аппетитом. Она была ничего, эта корка, чуть жестковата, правда.
Кофейная гуща тоже оказалась вполне сносной, правда, была тоже чуть жестковата, но это уже мелочи.
– Смерд же, довольствуйся малым, – сказал на это Всадник П. – Ибо ложкой роешь себе могилу в глубины земные. Смиряй свою плоть и борись с пороком, ибо лишь благодетельный муж сможет пройти по светлому пути познания и попасть в Валгаллу израненным мечами и копьями…
– Перец страдает словесным поносом, – шепнул Ляжка Зимину. – Остановиться просто не может… Мне кажется, Перец идет ему больше, чем Персиваль. До Персиваля ему колдобить и колдобить…
Зимин согласно кивнул.
Позавтракав, они отправились в путь и оставили лес со статуями позади, вместо него начался новый лес, обычный, такой можно встретить везде. Всадник П. трясся на коне, имя которого было выговорить чрезвычайно трудно. Иггдрасиль или что-то в этом духе, будто зубы стучатся. Персиваль называл его сокращенно – Игги.
– Иггдрасиль – суть мировое древо, кажется, ясень, впрочем, может быть, и бук, знаете, из бука получается отличный шпон… Ну да ладно. Непосвященные склизкие умы думают, что это имя женское, в то время как Иггдрасиль – благороднейшее из растений, связующих небо и землю… – с удовольствием объяснял Всадник П.
Зимин думал, что он вообще склонен все объяснять, видимо, в детстве на него упала полка с Большой Советской Энциклопедией. А может, на маму его упала, еще во время беременности.
Так вот, Всадник П. ехал на Иггдрасиле, а Зимин шагал рядом, держась за стремя. Ляжка шагал по другую сторону и тоже держался за стремя. Персиваль их не стал снова спутывать и даже снял ошейники, но предупредил, что бежать не стоит, поскольку: во-первых, он отлично стреляет из арбалета, во-вторых, в лесу полно голодных вампиров и их приспешников, в-третьих, недалеко отсюда его ждут друзья, вооруженные по последнему слову рыцарской техники. И очень не любящие беглецов. А вообще…
– А вообще, тут надо держать уши по ветру, – говорил Всадник П. – И если вы плохо подготовлены, то лучше вам поискать покровителей. Тот, кто слаб, не должен идти, особенно если в нем нет духа, это может подтвердить даже неразумный конь…
Игги благородно прядал ушами и вертел хвостом, норовя при этом плеснуть им то Зимина, то Ляжку.
– Рыцарь должен быть щедр, но непреклонен, – поучал Всадник П., – а между тем наши запасы подходят к концу, в то время как энергетические резервы надо пополнять регулярно. В нескольких лигах [10] отсюда живут эти недостойные, я приметил их пуэбло по пути сюда, у них всегда можно поживиться, все равно у них кризис перепроизводства…
Лес постепенно менялся. Деревья становились выше, толще и реже, их кроны зеленели уже где-то в высоте, и Зимину казалось, что едут они не по лесу, а по нагромождению белых колонн. А все потому, что деревья были белые, как зимнее небо. Зимин стал вспоминать, что это за деревья, и вспомнил, что их называют секвойями.
10
Лига – римская мера длины, около 1,8 км .